Жила, давным-давно, одна женщина. Красивая такая, веселая. И была она такая добрая и жалостливая, что и кошек собирала бездомных, и собак лечила дворовых, и людей кормила голодных. Все было, вроде, хорошо, но проведали о том двое, которые хотели, чтоб она их тоже жалела, и стали ей в любви признаваться. Ну, она из жалости одного из них и полюбила. Как только она это сделала, так второй страдать стал, серенады ей петь трагические, на веревке вешаться. Пожалела она его, бросила своего первого, ушла ко второму. Его любить из жалости стала. Тут второй стал плакаться, в пруду топиться, записки ей слезливые писать. Пожила женщина с первым, который на веревке вешаться перестал, решила, что разлюбил он ее, и что зря она от второго ушла. Вернулась к нему, любить его пуще прежнего стала. Первый увидел, что второй его пережалобил, расстроился. Стал он яды всякие пить, и через это по больницам лежать и животом мучиться. А второй стал по кабакам ходить, да хвастаться, как он первого пережалобил. А пока он хвастался, женщина эта больницы, где первый лежал, посещала , да на второго первому жаловалась Жаловалась, жаловалась, да и сама начала опять первого жалеть, и через жалость эту его любить. Доходился второй по кабакам! Вернулась она к первому. Тут второй спохватился, из винтовок и пистолей всяких начал стреляться. Даже в реанимацию несколько раз попадал с множественными прострелами головы. А потом, после того, как очередной раз застрелится, напротив ее окон становился с перебинтованной головой. И стоял как немой укор. А первый забыл уже, что женщина его любила из жалости. Здоровьем своим занялся, на курорты стал ездить, живот свой, ядами отравленный, лечить. Долечился. Доездился. Приезжает с очередного курорта, а женщина его опять со вторым живет, голову ему перевязывает, жалеет и любит. Пришлось ему ногу свою отрубить и на костылях вокруг ее до-ма ходить, чтоб она видела, какой он несчастный.
Короче, года через три, обоих нянечки на колясках инвалидных возили, потому как были они без рук и без ног, глаза выколоты, уши отрезаны. А она по - прежнему от одного к другому ходила, который придумает, что еще у себя откусить можно.
Вот, глядя на нее, маятник-то и изобрели. А через него сначала ходики, а затем и часы современные. И люди до сих пор, в память о той женщине говорят, что часы ходят. Туда - сюда, туда - сюда. А через это самое «туда-сюда», порой, вся жизнь и проходит.
А когда любят, то любят просто так.
А когда из жалости, то это не любовь вовсе.
И никому она еще пользы не принесла.
|
