Ревут подо мной моторы,
Несут меня вдаль крыла,
Ворочается планета,
Не столь уже и кругла,
Внизу ледяные горы
Выпячивают горбы -
Им нет никакого дела
До всякой такой судьбы. Плевать им на то, что руды
Скрываются в глубине,
На всякую там свободу
Плевали они вполне!
А я любопытным носом
Полжизни все тык, да тык,
И ухом пытливым никну,
И пробую на язык: Не горько или не сладко ль,
Не слышен ли топот чей,
И чем это пахнет ветер,
Волнующий гладь очей?
И кто обозначил двери,
В которые - не моги,
И что, если попугая
Я дерну за две ноги? Действительно ли в колодце
Никто не сидит на дне?
А если туда гранату?
И не одну, а две?
До куда достанет эхо,
Когда они там рванут,
И станет ли видно звезды,
Хотя бы на пять минут? За что обожает Тришка
Кафтан, что и стыд, и срам,
Как эта картина мира,
Что так и трещит по швам?
За что любили матросы
В семнадцатом брюки клеш,
И что же там будет дальше,
Когда, наконец, умрешь? И в чем этот фокус-покус?
И клоун зачем в слезах?
И эти следы оваций,
Увы, на - моих - щеках?
И кто это все наделал,
И сам из чего возник?
И что меня за зараза
Все дергает за язык? Варварина, не иначе,
Судьба у меня лежит,
И плачет уже веревка,
И зверь на ловца бежит,
Палач делово готовит
Ухоженный инструмент,
Колода уже в опилках,
Но даже в такой момент -
Еще невредимым носом
Туда и сюда верчу
И все, эти вот, вопросы
Я задаю палачу.
1997
| 
