За неба подкладку Луны завалилась полушка. Сверчка не слыхать. Но уютно трещит камелёк. Горбушкой накрыта заботливо старая кружка. — Эй, няня, где Пушкин? — Так нету. Убили, милок...
И рыжую чёлку упрятать не в силах косынка. И пальцы устали удерживать старый баул. — Спасибо большое... — роняет девчонка кассиру, Который билет до Елабуги ей протянул.
А город загадочен, будто бы граф Калиостро. И уличный бард что-то личное ветру поёт. Мотор тормозит. — Вам куда? — На Васильевский остров. — Никак помирать? — Не хотел бы. Но тут — как пойдёт.
У нашей коллеги по Песне и участницы сайта из Мурманска Светланы Полянцевой_Базановой(sve-bazilio) День Рождения! Счастья, здоровья, удач, дружеских встреч и ПЕСЕН, ПЕСЕН, ПЕСЕН желаем!!!
Вдруг почувствуешь чудо, Тронет солнечный луч Шторы, книги, посуду, Дверь и в скважине ключ. Всё осталось как было На привычных местах, Лишь тоска отступила, Дух томить перестав. И душа просто рада, Потерявшая вес От весёлого взгляда С невесёлых небес. Промелькнула улыбка В тусклый день декабря – Всё легко стало, зыбко, Не напрасно, не зря.
Прощание с Александром Бажиным состоится в МУП "Лотос" на территории краевой больницы в 10:00 20 ноября в среду. Для оказания финансовой помощи: 4279360258475189 (Евгения Бажина)
Эти терпкие алые сны... То ли феникс горит, не сгорая, То ли дятел на гребне волны, То ли знак нам, что смерть - запятая, Что поверить пора голосам, Что стихи - по пятам, как сыночки. Небо, ахнув, откроется нам. Запятая? Три точки...три точки...
Елеем заливают мертвеца, Как будто этим бьющим без конца Потоком воздают ему сторицей За то, что дальше – только тишина На вечные, глухие времена, В которых он, как сахар, растворится. Замазывают патокой, халвой. Старухи поднимают сладкий вой: Мол, был живой – так был поболе прочих. Поддакивают скорбно старики, Изображая приступы тоски С усердием кладбищенских рабочих. И я стою, смотрю на мертвеца: Там, где мерцал овал его лица, Уныло оплывают липкой горкой Варенье, карамель, зефир, нуга. Слеза не подступает ни фига – Течет слюна, пренебрегая горькой Минутой. Вот еще один сказал – Как будто бы плеснул ведром бальзам И накурил три фунта фимиама. Так в морге ретушируют тела – Стригут, румянят, пудрят добела И в этом виде спихивают в яму Последней памяти, где больше нет Живого человека – лишь скелет, Обернутый в словесные обноски. И я сбежал, усопшего кляня. Он будто бы преследовал меня – Слащавый, раззолоченный и плоский. Потом он встал из мрака на пути, И мы с ним побрели в один трактир И учинили нечто вроде тризны. Я что-то пил. Он тоже что-то пил И вдруг сказал: «А я ведь не любил, Я крепко не любил тебя при жизни». Но тут за ним пришли: какой-то тип Приехал, чтоб издать прощальный всхлип, – Родня просила быть. Теперь едва ли Мы свидимся – фортуна рвет в клочки Ремни дорог, всем встречам вопреки. А в общем, грустно: не довраждовали И не договорили по-людски.
Незаметным быть, проходить сквозь век не касаясь тьмы, огибая тьму, научиться радоваться за всех, научиться радоваться всему, – Да ведь всё неважно уже... – Ты что, просто нужно тихо, замри, постой – новый день настал, а потом ушёл, но и он в тебе уже и с тобой. Научиться плыть – продлевая, для, не деля на паузы этот день, научиться всё начинать с нуля, оставляя горечь свою воде, забывать о времени, где расчёт неуместен больше, забыт, как сон, и едва касаясь летящих нот, становиться музыкой этих волн. Вот и всё, смотри – где поёт река, где гудят века у большой воды, эти все далёкие берега – они все в тебе, это тоже ты, все леса на свете до всех небес, все моря и горы и вся земля – это всё – твоё, это всё – в тебе, это всё с тобой, про тебя и для. А теперь иди, а теперь скользи, расставляя дни по своим местам, выбираясь из беспросветных зим, понимая всё – кем ты был и стал, принимая всё – эту боль и сад улетевший в небо в осеннем сне, и себя – как будто ты это сам – этот сад и всё, что с тобой и вне.
Наверно, лучшее леченье и от хандры и от погод – найти на попу приключенье, и погрузиться в тьму забот, и перепутать дни и ноты (и даже больше может быть), прослыть в народе идиотом, а им всегда легко прослыть, скакать, как конь, опять по кругу, всех завести, забыть про сон, ругать дороги и подругу, орать, краснея, в телефон, уйти с башкою в этот омут, когда и свет уже не мил, и от всеобщего дурдома взбодриться и набраться сил.
Моей стране везло –она одолевала большое зло и малое. Но вот родное зло пригрелось, приросло, прикинулось судьбою. Хоть и внебрачно зло, но всё-таки родное. Зубами гложет грудь, хотя и не грудное. Что вытворяет – жуть! Но всё ж оно родное. Сил не осталось жить. – За то, что ты такое, убить тебя, убить! Но как убьёшь родное? И родине моей, заплаканной зегзице, и горше, и больней, чем римской той волчице, которой всё равно, кто ей сосцы кровавил, и Каин ей родной не менее, чем Авель. И родина, венцом своим терзаясь снова, стоит, уткнув лицом родное зло в панёву, и левою рукой жест делает неясный, чтоб отошло добро туда, где безопасно…
Задумалась Осень. Не рано ли я появилась? Быть может мне стоит немного еще подождать? За лето природа дождями прилично умылась Ей солнышка теплого будет пока не хватать. А я вероятно немного друзья поспешила, Но нечего делать, пришел мой положенный срок. Я весь урожай собрала и дождями умылась, И тихо присела в лесу отдохнуть на пенёк. Вот птиц соберу и отправлю на Юг караваном, И лес, словно терем, одену я пестрой листвой. Потом как всегда соберу я свои чемоданы, Настанет пора мне друзья возвращаться домой. Закружатся в воздухе, бойко запляшут снежинки, И в замяти снежной Зима мне на смену придет. И враз поменяет в природе пейзажи, картинки, Поля и дороги снегами она заметет.
Для всех, кто прочтёт это стихотворение, чтобы не было недоразумений и разночтений, я решила добавить стихотворение Петра Вегина и ссылку на его страницу. =================== Уходя, оставлю свет В комнатушке обветшалой, Невзирая на запрет Правил противопожарных. У любви гарантий нет - Это очень скверно, братцы, Но, уходя, оставьте свет В тех, с кем выпадет расстаться! Жаль, что неизбежна смерть, Но возможна сатисфакция: Уходя, оставить свет - Это больше, чем остаться.
Пусть проедет по улицам некто в шикарном авто, Про кого я невольно подумал бы - да, это князь! Пусть придут легионы избранников суперлото - И сметут все кривые заборы, и хамство, и грязь.
И как только вокруг прорастут благородства черты - Всё, я лидер вчерашней мечты и вчерашнего дня! Моё место - в музее фигур восковых: вот костыль, Вот медаль и табличка - награда настигла меня.
Князь! За кресло и чин я не дрался под красной звездой, Я сражался под знаком иным на гражданской войне. Но теперь я сижу на мели, я - вчерашний герой, И как жить, меня учит юнец, что досадно вдвойне!
Князь, теперь у заборов толчётся в грязи полстраны, Там открыт балаган, но за ширму нельзя подсмотреть: Там стоит джентльмен-вышибала, и песню войны С кошельком простака - новый хит - рвёт холодная медь.
И сверкает в ночи уголовно-ларёчный Клондайк, Он сверкает шикарным авто, надвигаясь на нас, И мерещится мне - сквозь огни - нам обещанный рай... Джентльмен, не стреляй, я играю свой маленький джаз - Как умею!..
...И даже тех, кто прятался, как крот, и даже тех, кому всё было мило, на этот раз, увы, не пронесёт, как было много лет тому, как было когда-то там, в иные времена, за тридевять земель и здесь, по центру… Что было там – нам нынче не узнать, и ни к чему теперь давать оценку, – и ты бежишь, подняв повыше ворот, сквозь город, будто где-то есть другой… Но всё слышнее поступь Командора, и чётче очертания его. Сожмись в кулак, разбейся в многоточья, заройся в снег, запри себя в сундук, но хочешь ты того, или не хочешь, тебя заметят и тебя найдут, и выдернут из хлама и одежды, посадят на холодную ладонь, и над тобою сжалятся, конечно – дадут воды… и выплеснут с водой. Ты не поймёшь, испуганный и голый, барахтаясь и плача, как дитя, что приключилось, где твой дом и город, и отчего такая темнота, но ты ведь сам!.. остановись и вспомни, заткни свой рот и тихо вспоминай, где был твой дом?.. что ты оставил в доме?.. на миг был мир, на век пришла война… (а ты ведь ничего не помнишь, кроме пустого дня, которому нет дна…) Да, будет так и без предупрежденья, без суеты, без выстрела в упор, ты будешь в тень перебегать из тени, и глухо захохочет Командор, перевернётся всё и выйдет комом, и лопнет, будто шарик на лету – но ты ведь сам!.. – ты выбрал сам, запомни – и эту тень, и дно, и пустоту. …Как только мир дыхание утратит, любовь свою оставив на войне, его ещё на сколько-нибудь хватит, но очень ненадолго, очень не… И где-то там, за пройденной чертою – лишь имена на каменной плите – а где ты сам, и где твои герои – какое дело этой пустоте.
Вот как случается: живешь Себе обычно, И сочиняешь, и поёшь Весьма прилично… Но на концерты не идут Фанаты песен, Должно быть, им твой тяжкий труд Не интересен! Но только стоит по судьбе Отшвартоваться, Мгновенно вспомнят о тебе И возбудятся! Ещё душой не воспаришь, К просторам вечным, А вечер памяти, глядишь, Уже намечен! И будет, вот-те крест, аншлаг, И будут спичи, Как ты талантлив был и как Юмористичен! И песенки твои споют, Попорционно И половину переврут Традиционно! Всплакнут, бокалы пригубя: «Какой был автор!» И позабудут про тебя Уже назавтра! И понимаешь, дорогой, Твоя кончина - Тусовки для очередной, Всего причина! И, озадаченный слегка, Паришь, печален… Где ж прятались вы все, пока Я был реален?!
…И тогда тебе Эти опять говорят – Уйди! Не мозоль нам глаза, не отсвечивай, не мелькай, не сжимайся в углу и по комнатам не следи, не летай и не ползай, не спорь и не потакай. Ты не так выражаешься, даже когда молчишь и тебе в этом месте на деле никто не рад. Ты и смотришь и ходишь не так и не так стоишь – то закроешь обзор, то не впишешься в наш квадрат.
…В лихорадке пытаешься складывать два и два – все вчера было так, а сегодня-то что не так? Сохраняешь лицо, подбираешь ключи, теребишь слова, растекаешься мысью пред Этими, как дурак. Изменяешь себя, изменяешь себе, расточаешь лесть и другие флюиды, устав от бессилья слов, лишь бы Эти вернули обратно тебя как есть, ради этого дня ты для Этих на все готов. И никак не уходишь, а тупо стоишь столбом – вдруг найдет разуменье, чего от тебя хотят? В неприступную стену вражды упираясь лбом, все надеясь, что Эти опомнятся и простят. А они не прощают – все круче твоя вина. Ты смиряешь гордыню, не лечится – не лечи… Можно только терпеть и однажды падет стена, но ее укрепляют все новые кирпичи. И вокруг никого, чтобы плакаться на плече. Над тобою все Эти смеются исподтишка…
Вот тогда наступает контрольное время Че, и последняя капля срывается с потолка. Или яблоко падает? Впрочем, неважно, чем осеняет тебя, а важнее, что, наконец, ты отчетливо видишь – с тобою-то нет проблем, а у Этих – проблемы и, в принципе, нет сердец. И любви у них нет, да и не было никогда – только образ ее и подобие доброты, что себя надо срочно спасать и лететь туда, где сбиваются в стаю такие же как и ты – Те, которые тоже от Этих уйти смогли. И они тебя ждут - хоть разбейся, но доберись! Ты бежишь и уже отрываешься от земли… …И тогда тебе Эти опять говорят – Вернись!
Мой Арлекин чуть-чуть хитрец, - Так мало говорит, Мой Арлекин чуть-чуть мудрец, Хотя простак на вид, Ах, Арлекину моему Успех и слава ни к чему, Одна любовь ему нужна, - И я его жена. Он разрешит любой вопрос, Хотя на вид простак, На самом деле он не прост, Мой Арлекин - чудак. Увы, он сложный человек, Но главная беда, - Что слишком часто смотрит вверх В последние года. А в небесах летят, летят, Летят во все концы, А в небесах свистят, свистят Железные птенцы. И белый свет, железный свист Я вижу из окна. Ах, Боже мой, как много птиц, А жизнь всего одна. Мой Арлекин чуть-чуть мудрец, Хотя простак на вид, - Нам скоро всем придет конец! – Вот так он говорит. Мой Арлекин хитрец, простак, Привык к любым вещам, Он что-то ищет в небесах И плачет по ночам.
Я Коломбина, я жена, Я езжу вслед за ним, Свеча в фургоне зажжена, Нам хорошо одним, В вечернем небе высоко Птенцы, и я смотрю. Но что-то в этом от того, Чего я не люблю. Проходят дни, проходят дни Вдоль городов и сел, Мелькают новые огни И музыка и сор, И в этих селах, городах Я коврик выношу, И муж мой ходит на руках, А я опять пляшу. На всей земле, на всей земле Не так уж много мест, Вот Петроград шумит во мгле, В который раз мы здесь. Он Арлекина моего В свою уводит мглу. Но что-то в этом от того, Чего я не люблю. Сожми виски, сожми виски, Сотри огонь с лица, Да, что-то в этом от тоски, Которой нет конца! Мы в этом мире на столе Совсем чуть-чуть берем. Мы едем, едем по земле, Покуда не умрем.
В продолжение темы "мухи". Любимая тема бардов, когда то начатая Лысиковым: "И всякую мухню рифмую от тоски."
Похожи мухи чем-то на колибри! Парят над нами крыльями маша. На Енисее, Темзе и на Тибре, и даже на притоках Иртыша. И в городах, и в сёлах, и в посёлках, в лесах и джунглях, в тундре и степях... комфортно им на ёлочных иголках, на листьях клёна, липовых ветвях. Летают мухи гордо, словно птицы, но смерть приходит к ним во цвете лет от твёрдой человеческой десницы, от мухобоек, тапок и газет. Для просто так, не пропитанья ради! Жестокости людей предела нет! .... и у меня обложка на тетради уж не один хранит кровавый след!
В ГОСТЕВОЙ Сергей Мнацаканян 4 августа поэту исполнилось 75 лет!
■ ■ ■
Приятно посылать послания по «мылу», четыре-пять секунд — и краткий месседж твой промчится просто так по маленькому миру мгновенно обогнув огромный шар земной. Эпистолярный жанр давно уже не в моде, все месседжи твои прочитаны сто раз спецслужбами всех стран… ни слова о свободе, таков сегодня мир без сказок и прикрас. А все же лучше так — в заснеженную арку пройдем без лишних слов на старенький почтамт, наклеим на конверт египетскую марку, и вскорости ее проштемпелюют там… И улетит письмо в неведомые дали, где вьюги шепчутся, в секретные края, а там без лишних слов — подумаешь, детали! — раскроет письмецо любимая моя.
Кто-то в школе комплексовал? - ну, это его личные ощущения. Учителя направляют нас в жизни на верный путь шаг за шагом. Настоящие Учителя. Поклон им!!!
"Ибо, каждый шаг, это новый шаг, Всех учителей, всех учеников..."
"До сих пор 1 сентября просыпаюсь с мыслью, что, слава Богу, мне не нужно идти в школу. Сколько лет уже прошло, а мысль всё та же. В школе мукой было всё: и ранние подъёмы, и форма (эти белые манжеты, которые нужно было всё время отпарывать, чтобы постирать, а затем пришить к рукавам обратно), и эта дорога до школы по грязи (школа далеко и мы в строящемся районе), и толчея в раздевалке, и борьба со сном на первом уроке, и борьба с голодом на третьем… Но главное было не в этом – ощущение своей полной никчёмности и ненужности и параллельное существование всему учебному процессу, вот что меня угнетало. Я, легко цитирующая Шекспира, знавшая целые главы из «Евгения Онегина», не могла запомнить ни одной формулы – и это доказывало, что я не уо и память у меня есть, но она настолько избирательна, что упросить её запомнить что-то нужное для учёбы практически нельзя: файл стирался тут же, не успев зацепиться. Голова моя разваливалась от информации и не могла ничего усвоить. – Математика развивает мозги. – сказала Клавдьиванна, очертив указкой в воздухе круг. – У всех? – переспросила я в сомнении. Клавдьиванна сделала паузу и остановила на мне свой суровый взгляд.
Поздравляем наших Деньрожденцев - Анну Полуэктову (Анна) и Дмитрия Кравченко (Дмитрий)!!! Песен, Песен, Песен!!! И, конечно, Счастья, Здоровья , Удач!!! )))
Старый друг, сказать по чести, Потеряли мы контакт. Мы и спеть не можем вместе, И беседуем не в такт. Смотрят годы длинным взглядом, Продувают сквозняком. Мы сидим с тобою рядом, А стоим особняком.
Не берусь я всё исправить, Я о том не говорю. Просто я тебе на память Эту женщину дарю. А она - как я когда-то, Все в ней струночки дрожат! И глаза её мохнато По-шмелиному жужжат!
Попурри на темы камчатских песен Юлия Кима. 1983 год, III фестиваль Камчатская гитара, "Веселенькое дельце". Исполняют Алексей Лысиков и Сергей Степанов. В разделе Аудио. Я думал, что эта запись не сохранилась.
Надежду Лакину (N_Lucky) с круглой датой!!! Счастья, здоровья, любви, удач!!! Преодолеть все проблемы и появляться, по возможности, на бардовских песенных посиделка вместе с Виталием! )))
Санчо сбросил двадцать кило – вот что значит Дюкан! А на бой с ветряками народ почти не идёт. Хоть билет и дешевле давно, чем браги стакан, Да старик уже, если честно сказать - не тот. Он, конечно, грозно кричит и трясёт копьём, Только так в наши дни умеет почти любой. Зрителей нет. Молодёжь не знает о нём, А ровесникам лишь бы с подагрой выиграть бой. И холодный вечерний туман ползёт из-за хат. И далёкий собачий лай ветерок несёт. И сидят втроём, устремляя взоры в закат, Пожилой господин, пожилой слуга и старый осёл. Санчо твердит старику: «Ты опасно худ. Сходил бы к врачу – пусть он даст отвар, или чо…» Но старик глядит в созвездия наверху И кладёт костлявую руку ему на плечо. Санчо гонит мысли о смерти. Но эта рука Не даёт избавиться от невесёлых дум. И он понимает, что как ни старайся, как Ни выкручивайся – видать, случится в этом году… А старик достаёт гитару и в полутьме Начинает петь, головой тряся на верхах: «Чуть помедленнее, кони – поёт старик – чуть по ме…» И закашливается, не завершив стиха. Санчо глаз не сводит с треснувшего колка. А старик всё молчит, не открывая глаз… Дульсинея пишет: «Давай, привози старика. Этим летом в Тобоссе грибов – два ведра за час…»
Да, времена пришли постыдные И тошно, как в помойной яме… Но психи – люди безобидные И чаще плачут, чем буянят. Конечно, большей частью, пьющие И, большей частью – что придётся. И впечатление гнетущее От них порою остаётся, Но души их блуждают в Вечности (И в этом главная проблема). И, кстати, психи человечнее, Чем санитары в пыльных шлемах. Их пополняется коллекция Плюс те, кто признаваться дрейфит. А доктор в тайне от коллег своих Хранит пенсне в закрытом сейфе.
Сергей Плотов
Ответ: ...Крутые дяди говорят: "Твои потуги смешны, Куда годна твоя дурацкая рать? Подумай сам - коснётся дело настоящей войны - Они же строя не сумеют держать!" Ты серый снег смахнёшь с лица, ты улыбнёшься легко, Ты скажешь: "Верно. Но имейте в виду: Где ваши штатные герои не покинут окоп - Мои солдаты не сгибаясь пройдут."...
Вот и всё – развенчан культ Вождя-тирана, И соратников его Выявлена суть. По реке кровавых слёз К берегам обмана Невезучая страна Держала путь.
Стоп! Стоп, думаю себе, Что-то тут не так, Культ развенчан, А тиран спит в земле святой, И в святой стене лежат Палачи и гады Рядом с теми, кто раздавлен Был под их пятой.
Что-то тут не так!
А затем схватил штурвал Кукурузный гений И давай махать с трибуны Грязным башмаком, Помахал и передал Вскоре эстафету Пятикратному герою – Кумиру дураков.
Тот герой, бесспорно, был Страстным металлистом: Облепился орденами С головы до пят, Грабил бедную страну С бандою министров И высокие награды Вешал всем подряд.
Стоп! Стоп! Думаю себе, Что-то тут не так.
Всё кричим: застой, застой – И клянём судьбу, А "застойщики"-то ездят В "Мерседесах-бенцах" И официально заявляют, Что видят нас в гробу. Вот так! Вот и вам и перестройка, Вот так. Что-то тут не так! Вот так! Вот и вам и перестройка, Вот так. Что-то тут не так!
Вот сверкнул надежды луч: Дождалась Россия, Уж отчаялись и ждать, Что греха таить: Мы теперь должны зажить Честно и красиво, Мы должны зажить счастливо. Правильно зажить. Но…
Стоп! Думаю себе, Тут опять загвоздка, Кто вчера стоял у трона, Тот и нынче там: Перестроились, ублюдки, Во мгновение ока, И пока они у трона, Грош цена нам всем.
Они по-прежнему делали дела, готовились к путешествиям и имели свои собственные мнения. Как же они могли поверить в чуму, которая разом отменяет будущее, все поездки и споры? Они считали себя свободными, но никто никогда не будет свободен, пока существуют стихийные бедствия. (А. Камю. Чума.)
Что и стоило б знать об истине –это то, что она не придет извне. Не воскреснет под градом выстрелов, не расцветет в огне, Не проявится ликом на скомканной простыне.
Расскажи мне о том, как в счастливой моей стране Правит мудрый закон в стоэтажной стальной броне; Как поют на бульварах и площадях, воздавая ему хвалу, И как дети играют среди разноцветных клумб. Как нам стыдно болеть, как нам некогда умирать, Как умен наш отец, как воспитана наша мать, И, как вечность, одетая в монолит, Над счастливой страною звезда горит. И как холоден свет от всевластных ее лучей.
Но ни слова о том, как в прожженную смоль ночей Из подвалов, коллекторов, из всевозможных дыр Крысы сотнями лезут в наш самый прекрасный мир, И, забыв про звериный врожденный страх, Подыхают на наших ухоженных площадях.
Нашего Санкт-Петербургского песенного друга Сергея Арно (Shekspirt) -с Днём Рождения!!! ))) Счастья, здоровья, творческих успехов, удачи в совместных проектах с камчатцами!!!
Владимир Зыков добавил в раздел "АП, статьи, мнения" ещё ряд материалов о Камчатской Авторской Песне! ЧИТАЕМ! Кто-то вспомнит, а кто-то узнает КАК ЭТО БЫЛО!!!
Да ладно. Кстати сегодня мне передала Лариса Дубовец штук 30-40 бобин с записями 80-х... Должны быть записи фестивалей 81, 83 и 85 (судя по надписям на коробках. Дай Бог, чтобы соответствовало, и чтобы не размагнителись за четверть века)
Ответ: О, это раритет! Сокровище!!! Только бы сохранилось приемлемое качество записи!
Ты уже предвкушаешь, как будет ветер звенеть в ушах, И уже не слышны оставшиеся за спиной слова… Если ты уже принял решение, выбрал и сделал шаг, То зачем ты спрашиваешь: «Люди, и как вам вот это, а?» А никак. А у каждого – дом, работа, дела, долги, Бесконечная груда вроде бы важных вещей. И какое им дело до того, что ты стал другим, Если они не помнят о том, что ты был вообще? Если раньше ты спрашивал, можно ли заплывать за буй, То сейчас ты просто плывёшь, погружаясь в девятый вал. Если ты ломаешь стихотворный размер, систему, судьбу, То зачем ты оглядываешься и спрашиваешь: «Ничего, что сломал?» Остаётся лишь самому себе не мешать, А солнце само рассеет остатки мглы. Если ты уже принял решение, выбрал и сделал шаг, То кому – это селфи вот здесь, на краю скалы? 28.06.2019.
Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы, звезды горят над ними, и хрипло кричат им птицы: что мир останется прежним, да, останется прежним, ослепительно снежным, и сомнительно нежным, мир останется лживым, мир останется вечным, может быть, постижимым, но все-таки бесконечным. И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. …И, значит, остались только иллюзия и дорога. И быть над землей закатам, и быть над землей рассветам. Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам.
"Нашёл игрушку «Эрудит» (валялась долго под диваном), в мозгу шальная мысль свербит: нельзя считать себя бараном! Уселся смело за игру, пивка принял немного (литр), гораздо проще, чем в «буру»... Вот только не хватает литер.
Практически совсем их нет (осталость, собственно, четыре!), но получить хочу ответ, чего я стОю в этом мире! Остановить меня нельзя! Включаю интеллект могучий! Как жаль, что нет в игре ферзя и джокера на всякий случай.
В просторах северных - свое очарованье Когда, ложась на ветер, - не вздохнуть!.. На сотни верст - вселенское молчанье, Дыханье Вечности переполняет грудь...
Нас окружают инопланетяне, не нужно их искать средь звёздной пыли. Не удивляйтесь, глупые земляне - слова фантастов превратились в были. Возможно из созвездья Волопаса, законам человеческим не внемля, чужая гуманоидная раса давно уже заполонила Землю. Они блуждают с отрешённым взглядом, в руках смартфон, не смотрят на дорогу... Они повсюду. Ходят с нами рядом. Плодиться научились понемногу. И с каждым днём их на Земле всё больше - как щупальца протягивают длани ... Не проживём ни на секунду дольше, чем нам отмерят инопланетяне. Инопланетный, чуждый Людям разум эксперимент проводит повсеместно, чтобы поставить крест на жизни разом, и только для «своих» оставить место.
Ларису Дубовец(Lara) с Днём Рождения!!! Счастья, здоровья, успехов!!! Великая благодарность тем, кто подхватывал своевременно знамя Бардовской Песни!!! Песен, Песен, Песен!!!
