Литые глотки труб выблевывают дым,
Опутана земля асфальтовым жгутом,
И дурочку зарю, что вышла из воды,
Осклизлые ветра насилуют гуртом.

Заплеванной траве нет дела до весны,
С потрепанных домов спадает макияж,
И мы выходим в мир, сомнительно честны,
Поправив на лице улыбок патронташ.

Разверстые края кроваво-алых губ
Похожи на следы ранений ножевых,
В глаза глядит весна, холодная, как труп -
Зубов белеет кость на лицах неживых.

И город - как нарыв, в коростах площадей,
Созревший подо льдом, сочится черный гной,
Мышиная возня бессмысленных людей,
Я выйду за черту и встану к ним спиной.

И омерзевших дней стряхнув сырую дрожь,
Губами припаду я к лужице небес
И зреньем боковым увижу, как похож
Повадкой на меня мой персональный бес.

Но дальше, дальше - прочь я устремляю взор,
Руками разогнав трясину серых туч,
Туда, где облаков изменчивый узор
Ласкает золотой рукою солнца луч.

Где пагоды вершин, безумной белизны,
Застыли на века молитвою без слов,
Где сладок уговор манящей крутизны,
И тишина звенит под крыльями орлов.

Туда, где мрачных скал торжественный конвой
Бестрепетно глядит на вечный океан,
Где чаек голоса, где яростный прибой,
Куда почти дошел, еще шажок - и там!

Я обрываю нить, но вырастает трос,
Ведь город врос в меня корнями тонких пут,
Напрасно напряжен мой не могучий торс:
Я думал - Гулливер, а вышло - лилипут.

И, крепко зубы сжав, душой не покривлю:
Привычен город мне, как старая болезнь,
И все, кого любил, и все, кого люблю
И жили и живут, будут только здесь

Рожать и убивать, любить и сотворять
Приземистых богов и крошечных принцесс,
Игрушечных царей нешуточно свергать
И с маленьким штыком идти наперевес,

И дар великих чувств напрасно измельчать,
И плакать на груди миниатюрных шлюх,
Альфонсов и повес, которым наплевать,
Что где-то есть душа, и что огонь потух!

И, лилипутский сын, я тоже причащен
И их смешных надежд, и их ничтожных сил,
Поэтому не мне судить, что и почем -
Я их от плоти плоть, я с ними рос и жил.

Я знаю наизусть их бестолковый день,
И помнит мой язык вкус их соленых слез,
И мне не привыкать впотьмах искать ступень,
И понарошку жить, и умирать всерьез.

И снова жизнь меня встречает поутру,
И поцелуй ее - как ласка палача,
И стыну, словно пес, на мартовском ветру,
И бес мой начеку - маячит у плеча.
1993