РОК-МУЗЫКАНТ СЕРГЕЙ КИНАС
"Вся беда твоя заключается в том, что живешь ты далеко на Камчатке".
(Из разговора Бориса Гребенщикова с рок-музыкантом).
Колосс оказался на глиняных ногах. Отлегендарились по подвалам в семидесятых. Отскандалились в перестройку. Отбаррикадились в начале девяностых. Что дальше?
Диссиденты, кулуарные поэты-певуны и старые, закаленные в боях с ментами и чихавшей на них системой, рокеры зачесали дружно затылки. Где вражина? С кем бороться? Тю–тю! Исчез и фиг вам его на ближайшее время!
Хуже всех пришлось рокерам. На Западе, шустро оттарабанив все песни протеста в 60–70–х, рок-музыканты приобрели нормальный сценический вид и заиграли коммерческую музыку.
Наши рок-идолы, плюнув на идеи и всю подвальную братву, тоже долго не выпендриваясь, подались в шоу-бизнес. Остальные, разочаровавшись, поскладывали инструменты и занялись кто чем. Хотя, вру. Не все. Остались и верные походу "крестоносцы". На Камчатке я уже много лет наблюдаю и хоть редко, но посещаю местные рок-тусовки. Не искушенному молодняку, выросшему на Булановых, Варум, Сташевских и прочей теле–попсе, ходить не советую. Зрелище отвратное. Их одноклассники на расстроенных гитарах такие кошачьи концерты дают! Ну просто прелесть, аж дух захватывает и хочется на крышу.
Только у нас в стране, чтобы оправдать сумасшедшие тексты, придумали название всей этой лабуде – "рок-поэзия". Для солидности впихнув в сборники Гребенщикова, Шевчука, Макаревича. Не знаю. По–моему, Джим Моррисон просто стихи писал.
– Вот злодей! – читая, скажут наши молодые тусовщики. Нет, я сам через это все прошел и через годы, оборачиваясь назад, смеюсь над самим собой. Но мне повезло. Много лет я знаком с Бухановым, Радецким, Лысиковым – "дедулями" камчатского рок–н–ролла, по сей день пишущими и исполняющими. А какие музыканты были в "Календаре", "Невинном ремесле", "Компостере"! И сейчас, в последних "крестоносцах" – группе "Крем–сода".
* * *
С Кинасом мы знакомы девять лет. В 87–88 годах он преподавал в Доме пионеров классическую гитару. До сих пор чувствуется, что занимался с детьми, когда ласково и терпеливо учит замысловатому аккорду:
– ...Сереженька, да что же ты, зараза, не запомнишь? Мизинец на пятой струне!
Время 80–х прошло, когда в Петропавловск приезжали Ляпин, Шевчук, Гаркуша и прочие знаменитости. Когда устраивались рок–фестивали. В 88-м Лысиков, Корчуганов, Вашкин и Кинас собрались в группу "Невинное ремесло" и в студии "Сарай–рекордз" (пристройка к частному дому) записали за две недели потрясающий альбом "Болезни роста". Скажу честно, ни до, ни после я подобного не слышал.
Когда ушел Лысиков, переименовавшись в "Контрабанду", до сих пор группа официально не объявила о своем распаде.
* * *
У Камчатки очень мощная энергетика. Как иначе объяснить то, что камчатские музыканты годами могут репетировать, не выезжая дальше Хабаровска.
Кто-то может сказать: "Да кому они нужны?!". Ничего подобного. Лысиков в 88-м в одиночку Куйбышевский стотысячный фестиваль построил так, что потом три года прятался от поклонников. Да и в этом году, вернувшись, сейчас мечется:
– Любимов в Москву зовет во "Взгляде" сниматься, а я после еще в студию хотел бы сесть.
Уже запустила альбом в продажу, записавшаяся в Петербурге, "Крем-сода".
Второй год с небольшими перерывами мотается с концертами, пишется в студиях и, по слухам, снимается в кино Сергей Кинас.
* * *
– Знаешь, Кинас, для того, чтобы набить колею, надо по ней ездить, ты со своей "Контрабандой" сидишь здесь на Камчатке, как сыч в глухом лесу. Ну махнете вы сейчас в Хабаровск, поставите рок– фестиваль на уши, а дальше что?
– Домой!
– А я тебе предлагаю – едем по стране, играем концерты, фестивалим, пишем альбом и ты там бьешь тропу для себя и своих ребят.
Поразительно, что Наташа (Серегина жена) меня неожиданно поддерживает. Обычно жены моих друзей на подобные авантюры смотрят косо.
* * *
– Ты кого привез?
Кинас на гитаре самозабвенно наяривает блюз. Народ на фестивале разношерстный и поэтому слушателей у него предостаточно. Я игнорирую раздраженных устроителей и подхожу ближе к нему:
– А еще он классно Генделя и Баха умеет!
Серега зверем смотрит на меня. Ковырять в ночи на ощупь классиков ему явно неохота. Зрители аплодируют. Воодушивившись, поворачивается ко мне:
– Давай, Визбора что-ли сыграем?
То, что он выделывает с известной песней, неизуродовав ее аранжировкой, вызывает у хозяев фестиваля столбняк.
* * *
Что мне нравится в нем, так это то, что, как любой рокер, он выпендрежник на людях, довольно корректен в узком кругу. И моментально во всех ситуациях бродячей жизни находит ее прелести:
– Перестань спать! Посмотри, какие красивые звезды заглядывают в дыру нашей крыши!
* * *
Вернувшись из Питера в Москву, он объявляет мне, что на пару недель задержится после записи:
– Ребята пригласили поработать с ними на студии.
* * *
За полтора года Серега обрел немало друзей и поклонников в этом благословенном краю. Надо быть тонким психологом. Люди любят, когда хвалят их город, деревню, дыру, где они живут. Поэтому Кинас, как правило, первые дни шарахается с каким–нибудь местным экскурсоводом и этим завоевывает уважение.
В Новосибирске:
– Да что вы говорите!!! Неужели это знаменитые сибирские пельмени? А кто подал – настоящая сибирячка?!
В Красноярске:
– Ты грубиян! Ну и что, что ты ее на полтиннике видел? Поехали по свечке в этой часовне поставим. Столько лет сюда ездишь, давно бы песню написал!
–...!!!
– Сам иди!
* * *
...Прошло почти три месяца. Я сижу на Камчатке и жду этого бродягу.
– Две недели, две недели, – ругаюсь про себя.
Что ты ворчишь, когда еще человеку выпадет такое? Вырваться и заняться тем, чем и должен, – говорю, погодя.
Сергей КОСЫГИН.
ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ 28 сентября 1996 г.
|
