Валерий БУХАНОВ
Семьдесят восьмой год. Мой БМРТ стоит в Сероглазке. Изучая окрестности с целью определения магазина, натыкаюсь на Дом культуры.
– Где у вас оркестр, – спрашиваю на вахте.
– Духовой?
– Нет, которые на гитарах бренчат, – объясняю бабке.
...В репетиционной у окна стоит парень и, поглядывая на улицу, перебирает струны на гитаре.
– Привет.
– Здравствуйте.
– Можно попробовать?
– Пожалуйста, – протягивает инструмент.
Играю “Санту Эсмиральду”.
– Неправильно, – морщится.
-Я тебе что, по нотам разучивал? С кассеты же “содрал”.
– Значит, у тебя что-то с ушками.
Начинаю битловскую “Мишель”.
– А здесь можно уменьшенных проходных вставить кучу.
– Да она вообще на трех аккордах играется.
– На четырех, – возражает.
Отдаю гитару и, оскорбленный, иду к двери.
– Тебя как зовут?
– Сергей.
Протягивает руку:
– Валера. Не обижайся, заходи.
В глазах читаю: “Иди, парень, и где-нибудь с пацанами еще во дворе побренчи”.
...Двадцать лет спустя. Краем глаза со сцены вижу, что пришел Буханов. Объявляю перерыв.
– Привет.
– Здравствуй.
– По кофейку?
– Давай. Знаешь, в этой вещи, которую ты сейчас играл, можно проходных вставить кучу...
* * *
– Родился и вырос я в Петропавловске.
– Ну наконец-то! – радостно говорю я.
Буханов смотрит на меня непонимающе.
– Да у нас Камчатка, как Америка, одни эмигранты, – поясняю я. – Про кого б ни писал, все приезжие, и остались здесь потому, что “втю– рены” в Камчатку по уши.
– Нет, я местный, – продолжает Валера. – Жил в бандитском районе на Моховой, учился в 20-ой школе. Не знаю, сколько бы мы там еще “куковали”, но в 71-ом наш дом во время знаменитого землетрясения так тряхануло, что он стал аварийным. Родителям дали квартиру в “Стройгородке”.
– Когда гитару в руки взял?
– Да, как и все, лет в четырнадцать. Но тут своя предыстория. Наверное, это было знамение. Мама прищемила мне палец на руке дверью. Ну что ты смеешься? Вот, посмотри, – Валера сует мне под нос указательный палец правой руки.
Я от смеха начинаю медленно съезжать со стула. Бухановский палец похож на медиатор фирмы “Fender”.
– Ну и как играется? – спрашиваю я.
– “Щелчок” клевый. Свой неповторимый стиль игры.
– Кто учил-то играть? Это сейчас всяких самоучителей, преподавателей и студий полно, а тогда подворотня была главной школой.
– Мне повезло. У меня папа – профессиональный музыкант. Азы теории он мне дал неплохие. Сначала был школьный ансамбль. Через это все, по-моему, прошли. После школы “забрили” в армию. Служил в Хабаровске. Из армии сманил на Камчатку клавишника. По вечерам играл в ДК “Сероглазка” в группе “Фантазия”.
– А днем?
– Работал в управлении механизации. Меня взяли туда с руками и ногами, потому что я неплохо играл в футбол, а у них была команда. Естественно, пообещали квартиру.
– Род Стюарт какой-то, – бормочу себе под нос.
– Что?
– Да нет, это я так.
– После еще играл в ДСК в группе “Зодчие”, опять в “Сероглазке” в команде “Дебют”. А потом у меня был большой перерыв, за который я написал более двухсот песенных текстов.
В 88-ом году я реанимировал “Дебют”, около года поиграл, но тут настал тот период, когда народу стало не до музыки. И жизнеутверждающий лозунг: “Будет хлеб, будет и песня!” стал реалью времени. А хлеба не было. Ну не землю же копать, подался я в “ларечники”.
* * *
Бухановский ларек – это была притча во языцех. Это было место встречи, которое изменить нельзя. Если кого-то из музыкантов хотел встретить, шел туда или назначал возле него время. Кто-то предлагал на крыше “припендюрить” скрипичный ключ, чтоб издали было видно.
Как-то, когда Валера уехал на базу, я умудрился продать какой-то тетке страшные женские башмаки фирмы “Китайская заря”. Кто только не сидел за прилавком этого “музыкального” ларька! Загулявшая компания протерла глаза, увидев в нем одну из легенд камчатского рок-н-ролла не в телевизоре, а за прилавком, и выкупила всю водку.
* * *
– Был еще и “Авангард”, в котором я был директором. Потом работал подмастерьем у знаменитого художника Игоря Шишкина.
– Краски, что ли, растирал?
– Малевали вывески. Короче, занимался чем попало, чтобы выжить. Но однажды меня пригласили мои старые друзья-музыканты поработать в ресторан. Вот и до сих пор пока там играю.
– Я очень уважаю труд и нелегкий хлеб кабацкого музыканта. Валера, но ты же пишешь песни. Ресторан не вечный причал?
Буханов закуривает очередную сигарету и, усмехнувшись, щурит глаза:
– Я в поиске.
Сергей КОСЫГИН.
ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ 3 октября 1998 г.
|
