Сталина МИШТАЛЬ: «Песни со скоростью пожара» (2000)
Сталина МИШТАЛЬ: «Песни со скоростью пожара»
– ...и почетный член жюри фестиваля “Камчатская осень-2000” Сталина Мишталь, – объявляет ведущий. ...Через час она недоуменно спросила меня:
– Что-то не пойму, что я здесь делаю?
– Вы давно не были на подобных праздниках. Новые времена, новые песни. Все авторы. Визбор, Егоров, Суханов здесь сейчас звучат редко. Исполнителей мало, в основном все сами пишут, и не всегда хорошо. Попробуйте выдержать штук тридцать заунывных баллад в тональности “ля-минор”. Офонареть можно.
– Для меня в первую очередь важно было всегда не умение играть на гитаре, а стихи, о чем поет человек. И что мы так пренебрежительно о молодых? Себя вспомни, когда одиннадцать лет назад пришел в клуб самодеятельной песни.
– Вот! В клуб. В котором мне объясняли, вправляли мозги, привили вкус. Они же сейчас барахтаются сами.
– Да, клуб необходим.
– Давайте слушать дальше, после фестиваля поговорим.
– Если рассказывать о том, как оказалась на Камчатке, об авторской песне, клубе, фестивалях, надо начинать с самого начала.
– Я весь внимание.
– Родители мои были комсомольцами тех далеких тридцатых годов. Папа из Иркутска, мама из Бийска. В Бийске на Алтае я и родилась. Дед мой Соломон помог бежать из сибирской ссылки одному польскому революционеру, отдав ему свои документы и взяв его. Так мы стали Махновецкими. А Мишталь – это тоже польская фамилия. Свекор даже по-русски не разговаривал. Родители уехали учиться в Ленинград. Я была общежитским ребенком. Отец закончил лесотехническую академию, мама стала педагогом. Помню, что до 35-го года мы жили очень хорошо. Отец занимал высокий пост. Была 3-комнатная квартира, казенная дача на Волге. Я когда смотрю фильм “Утомленные солнцем”, такое ощущение, что он снят с истории нашей семьи. В 37-м отца по навету забрали. Выжил он благодаря маме, которая его разыскивала по тюрьмам, носила передачи. Два года одиночки. И произошло нечто по тем временам фантастичное. Когда у руля стал Берия, он сделал послабление краткое. Вычистил тюрьмы, чтобы новых посадить. Отца выпустили. Под Ленинградом строил ГЭС. Когда началась война, хоть у него была и бронь, добровольно ушел на фронт. Был артиллеристом, оборонял Ленинград. Жен и детей эвакуировали. Спасаясь от бомбежек, ехали лесом по бездорожью. В Рязани отстали от поезда. Посадил нас на “литерный” какой-то офицер. Когда мама стала его благодарить, он сказал, что у него тоже есть семья, и если с ними случится беда, может быть, тоже им помогут. Войну мы прожили в Куйбышеве.
– Читала по госпиталям Симонова “Жди меня, и я вернусь”, Маргариту Алигер “Зоя". Помню, как раненые благодарили. После войны в Таллине отец восстанавливал фортификационные объекты. Конечно, после бандитской Самары – это была заграница. Таллин меня очень образовал. Это как сейчас дети ездят учиться в Америку или Европу. Эстонцы нас, естественно, терпеть не могли. Столкновение разных культур. Офицерские ППЖ (походнополевые жены) из-за незнания в пеньюарах в театр ходили. Это так еще, мелочи. Мама у меня была разумная, когда отец демобилизовался и спросил, где мы хотим жить, она сказала, что в Эстонии мы всегда будем чужими, и поэтому обменяли квартиру таллинскую на ленинградскую. В гостях на Литейном, 31, ты у меня был.
– Конечно. Помню, даже в аптеку за лекарствами для вашей мамы ходил. На переходе какую-то старушку из-под колес сумел выдернуть.
– Сорок седьмой год. Холодно. Мы в неотапливаемой школе на Моховой на переменах, прижавшись друг к другу, пели русские тягучие песни. Первый песенный опыт был из этого холодного, холодного года.
* * *
– Поступила после школы в ЛИСИ (инженерно-строительный институт). По окончанию работала по всей стране. Проектировала в Дербенте, в Буйнакске, Бокситогорске. Приезжала в Уссурийск, познакомилась с Владивостоком и, вернувшись в Ленинград, сказала, что мне надо уехать на Камчатку.
– Кот в мешке, вы же здесь не были.
– Брат геолог здесь работал, когда он приезжал в Ленинград, глаза у него были как у небожителя. Вот он мне и сказал: “Сталина, если ты не побываешь на Камчатке, считай, что зря прожила жизнь”. В 68-м году я оказалась здесь.
* * *
– Сталина, в книге о бардах 50-х “От костра к микрофону” рассказывается, что у вас в квартире на Литейном в Ленинграде проходили музыкальные вечера.
– Они назывались “Четверги на Литейном". Перебывали все: Вихорев, Клячкин, Городницкий, Визбор, много всякого народа. И это были не просто песенные, под гитару, вечера, а поэтические. А еще тогда во всю работал “Самиздат”.
Тогда я прочитала запрещенных Солженицына, Гинзбурга. На поэтических вечерах я подходила к Бродскому и говорила: “Ёся, ты вот прочитал сейчас, все равно листочки эти, пожеванные руками, выбросишь, отдай мне". Потом мы выпустили, добавив к ним еще, его первый самиздатовский сборник стихов. (Я читал. – Авт.) Когда в 61-м я побывала под рюкзачком на Алтае, была поражена, что песни Городницкого, Якушевой, Визбора уже знала вся страна, распространялись они со скоростью пожара.
* * *
– Сталина, я понимаю, что это огромный блок для отдельной книги о бардовской песне, но мы никак не влезем в одну статью. Расскажите о появлении этого жанра на Камчатке.
– Когда я ехала сюда, Миша Крыжановский (номерные пластинки “Владимир Высоцкий") записал мне бобины со всеми известными бардами. Вулканологи приходили, зная, что у меня есть эти записи. Толя, мой сын, работал художником в театре и, естественно, были гостями у меня наши актеры.
* * *
– “Кузьминки” в районе пионерлагеря "Восход” появились в 72-м году. Володя Шульга, Азиз Алискеров, Кузьмин – всех сейчас по памяти не перечислю – построили этот дом. Официально он проходил как метеостанция. На самом деле ты знаешь, что это было.
– Я попал в “Кузьминки” в 82-м году. Это было любимое бардовское “гнездо”.
* * *
– Пришла девочка из обкома комсомола и сказала, что просит консультации, потому что они решили провести первый фестиваль “Камчатская гитара”, а что это такое, никто не знал тогда. Вот так я стала председателем жюри. А потом появился клуб.
* * *
Когда Сталина заболела и ушла, клуб через некоторое время "приказал долго жить”. Они по всей стране “посыпались". Результат налицо. Нужно быть глухим, чтобы иметь выдержку. Мы еще очень долго сидели и “мурковали” – что делать, чтоб все поднять, возродить. По-моему, что-то наметилось, чтобы появилось место встреч.
Сергей КОСЫГИН.
"Частная жизнь"
№ 36 (438) 8-15 сентября 2000 г.
Категория: Косыгин Сергей | Добавил: wzykov (03.11.2019)
| Автор: Сергей КОСЫГИН.
Просмотров: 447
| Рейтинг: 5.0/1 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ | Вход ]
