ЗАЛОГ
Неприятная ситуация. Можно сказать – дурацкая. Далеко от Камчатки, где-нибудь на другом конце страны, с ужасом нащупываешь последний рубль в кармане. С сумасшедшей скоростью и с безумно вытаращенными глазами исполняешь матросский танец «Яблочко», колотя ладонями по бедрам и груди. Нет, рубль действительно последний. Ну, не обязательно пропился. Потерял, сперли гаман с кровными.
Не надо отчаиваться, биться головой о телеграфный столб и донимать окружающих: «Мы сами не местные... На билет до дому не хватает...» Спокойно поразмыслив, как правило, дают SOS на родину, трясут родственников и знакомых. Вариантов много. Например, еще снимают с себя что-нибудь и закладывают в ломбард.
* * *
– В кармане рубль последний, чешу «репу», гуляю по Красной площади, – Вадик закуривает и пускает дым в потолок.
– Эко тебя занесло.
– Нет, билет до Камчатки лежал в кармане.
– Да, с психиатрической точки зрения в этом что-то есть оригинальное: с последним рублем пойти на Красную площадь, чтоб почесать затылок. Опасный ты человек, Вадим. Так когда-нибудь на нашу Театральную выйдешь с топором кому-нибудь из обладминистрации что-нибудь почухать.
– Что за бредятина?! Я там случайно оказался.
– Все так говорят.
– О чем вы? Что случилось? – заглянул кто-то в кабинет.
– Дело шьют, – объяснил рассказчик. – Ну, так вот, стою я с топором, тьфу, запутали!
– На Красной площади! – дружно подсказываем мы. – Давай дальше, не стесняйся, это у тебя подсознание освобождается'
– Короче, денег у меня не было.
– А топор?
– Денег у меня не было заплатить за багаж.
– Ну ты даешь! Как Матиас Руст. Тот приземлился на Красную площадь, а ты с нее собрался взлететь.
– Зашел я в туалет.
– На Красной площади?
– Нет, перед входом на нее. Умыл руки, наклонившись, полощу лицо. И вдруг вижу – в раковине лежит золотое кольцо. Видно, кто-то, умываясь, снял его с пальца и забыл.
– Ты же, конечно, как честный человек, сдал его в ближайшее отделение.
– Нет, как умный. Отнес его в ломбард и, заплатив на регистрации за...
– Топор.
– ...багаж, улетел из...
– Домодедова.
– ...с Красной площади домой. Тьфу, гады, запутали совсем.
* * *
Спустившись по Быстрой до Японского моста, мы по осенней грязюке, благодаря лебедке на джипе, глубокой ночью добрались до совхоза. Горючее было на нуле. Мы не то что до города, а до заправки в Усть-Большерецке добраться не смогли бы.
Начали искать машины. Нашли, постучали в ворота. Загавкали собаки, в доме зажегся свет. На просьбу продать ведро бензина за воротами нас не очень грубо, но послали.
Наконец наткнулись на какое-то фермерское хозяйство. Во дворе стоял «Урал», трактор и еще какая– то техника, в темноте не разглядели. На брех барбоса вышел парень лет семнадцати. Мы объяснили ситуацию.
– Да понимаете, у меня самого там впритык до заправки, – смущенно признался он.
– Слушай сюда. Сливай. Мы сейчас в Большерецк слетаем, заправимся и тебе горючку вернем.
– А-а?
– Не беспокойся, как в ломбарде – оставим самое ценное.
Михалыч вылез из машины. Парень посмотрел с опаской на меня – «маленького», лохматого, бородатого – и честно сказал:
– Какой же это залог. Этому разбойнику с большой дороги не хватает только топора, чтоб порешить хозяев, и фомки, чтоб ограбить ломбард.
Посмеялись, добавили ко мне еще сотню баксов. Я взял гитару, фляжку, и меня повели на хранение. Оглядев помещение, я заметил:
– Это я хорошо попал.
На столе в жестяных банках, тазах горой лежали свежие огурцы. Стояла пустая бочка.
– Солим?
– Ага.
– Тебя как зовут?
– Слава.
– Привет, Слава, я Сергей. Песни любишь?
– Люблю.
– Неси стаканы, – я достал фляжку со спиртом.
– Мне утром ехать.
– И поедешь. Неси, не робей.
...Когда мы на пару заголосили:
«Любо, братцы, любо...», дверь открылась и в комнату вошла солидная женщина в халате. Увидев меня, она окончательно проснулась.
«Ну вот, наступили песне на горло! – грустно подумал я. – Сейчас начнется!»
– Кто это? – еще негромко, а так, для разминки, спросила «ночная фея».
Слава, уже на изрядной «кочерге», собрал глаза в кучу, «наморщил» ум и, икнув, вспомнил:
– Это, мама, ломбардный залог.
– Кто?!
– Борода, усы, гитара, фомка, топор и сто долларов за два ведра бензина. А еще, мама, он хорошо поет. Михалыч, спой ей про дебила дядю Билла.
Я покорно вдарил по струнам. Маме понравилось.
– А я думала, что к нам медведь залез. А еще что-нибудь? Вы закусывайте, я сейчас еще малосольных огурчиков принесу.
...Когда меня приехали выкупать, народ долго сидел в машине и слушал щемящее на три голоса: «...приходи на свиданье и меня не тревожь».
* * *
Я сидел на ступенях сельпо и тщетно пытался вытащить из пятки занозу. В открытую дверь слушал дядькины заигрывания с продавщицей Любкой.
– На танцы сегодня пойдем?
– Фи, че я там не видела?
– Мож, че-нибудь и покажу.
– Хи-хи-хи, дурак.
– Ха-ха-ха, ты про что подумала? Ну так как?
– Картошку полоть надо.
– Ладно, жду. Да, Люб, чекушку дай, племянник через полчаса гроши занесет, а то у меня не хватает.
– Залог.
– Какой залог? Кеды, майка, шаровары. Племянник, иди сюда.
Я нехотя заглянул в магазин.
– Не дает без залога. У тебя что-нибудь ценное есть?
Я молчу. Смеются, издеваются.
– У тебя что-нибудь ценное, помимо папы, мамы, бабушки, деда и велосипеда, есть?
– Есть.
– С собой?
– Всегда.
– Дай на полчаса, не бойся, тетя Люба не зажилит.
Я вздохнул, высыпал на прилавок кучу отборных круглых камней, а сверху положил свою любимую дальнобойную рогатку.
Сергей КОСЫГИН.
«Частная жизнь»
13 июля 2001 г.
|
