ДОРОЖКА НА ТРОИХ
...А вон еще сколько
У нас впереди!
Чего нам бояться
На вольном пути?
Ю. Ким «Летучий ковер».
Билеты нам достались, как я понял, последние, в «хвосте», у «авиагоршков». Из-за двух маленьких мерзавок, стюардесса мужикам курить вне туалета запретила. Девчонки летели, видно, в первый раз. Им предлагали в середине салона прекрасные места у иллюминаторов. Но с врожденным женским недоверием – обманут! – они цепко держались за свои кресла, исподлобья мрачно глядя на увещевавших дядек.
Какой-то подвыпивший рыбак беззаботно предложил извечное:
– За борт их, сучек!
Началась полемика:
– Маленькие, летать еще не могут...
– Вместе с гувернанткой, пускай учит...
Бесполезно, пацанок можно было отодрать только с креслами. Стюардесса разогнала всех по местам, самолет рулил на взлетную полосу.
Последнюю точку поставил рыбак, громко пообещав всем мамашам с детьми:
– Описаетесь и обкакаетесь! Пока полпачки «Беломора» не выкурю, из гальюна не вытащите.
В знак солидарности мужики дружно кивнули.
...Петропавловск – Москва. Девять часов на задних «сидушках» – это пытка. На высоте десять тысяч ощущение такое, что всех накормили не завтраком, а «пургеном», и дали запить касторкой. Стюардессы еще подносы не успели собрать, а очередь в туалет, как в Мавзолей. Естественно, о тебя, сидящего с краю, трутся всеми частями тела ниже пояса, в особенности, тетки. Ну какой тут к чертям собачьим сон.
* * *
Вся наша гастрольная поездка распланирована на три с половиной месяца. Мы с Алексеем Лысиковым вылетели в конце мая, чтоб успеть на Казанский фестиваль «Айша». Через полмесяца, сдав экзамены в школе, к нам присоединится Ксения Федулова. Представляю, какой фурор произведет эта девчонка.
* * *
В аэропорту «Домодедово» нас, помятых и злющих на весь воздушный флот, встретили друзья:
– Мы вам в подарок приготовили...
– У нас уже был подарок, – мы с Лешкой, вздохнув, оглянулись на стоянку самолета.
Ребята, насмеявшись, «успокоили» нас:
– Сейчас быстро на квартиру. Оставляем вещи, душ, переодевание гитары под мышку и на концерт в ЦДХ (Центральный дом художника) Что вы так заморгали. Все по плану, как положено, «с корабля на бал».
* * *
Сборный концерт. Столько именитых бардов и музыкантов! В кулуарах познакомились с легендарным Андреем Шепелевым из ансамбля «Кукуруза», сейчас он руководитель группы «Грассмейстер». Быстренько «репетнули» с ним в гримерке и пошли на сцену. Вели себя непринужденно, разговаривали с залом и между собой. Играли кантри, а напоследок завели народ песней про птиц – «Утками» Поротова. После выступления к нам подошла ведущая утренней программы на ТВЦ и пригласила нас завтра в «Останкино».
Мы с Лысиковым переглянулись. Ничего себе скорости! То до этой Москвы не достучишься, то на тряпки рвут. Встретившие нас в аэропорту Саша, Ферхат Тагирович и Женя успокоили:
– Сейчас отдыхать. Для начала заедем поужинаем.
...По времени еще не перестроились, и поэтому с Лешкой мы встретились на кухне в пять часов. Налив по чашке кофе, Лысиков внимательно посмотрел на меня:
– Михалыч, ты не забыл, что нам сегодня на телевидение.
– Это, наверное, ты забыл, что у них всегда гримируют, это тебе не дома.
Алексей Борисович, еще раз глянув на меня, неопределенно хмыкнул:
– У них грима, после вчерашней встречи, на тебя не хватит.
* * *
Приехавшая под вечер машина отвезла нас в «Останкино». Мы переговорили с режиссером, ведущей, проверили со звукорежиссером гитары на звук, и нас отвезли домой до завтрашнего утреннего эфира.
...В полдевятого утра, сидя перед камерами, мы будили всю страну воплями: «...А утки хама, хама, хама, ик, ик, ик!!!» Я колотил в бубен, и кисточки на малахае (корякская шапка) стояли дыбом.
...Действительно, Москва – большая деревня. Вечером после эфира нас отыскали наши «камчадалы», живущие ныне в Москве.
* * *
Все это фигня! Я имею в виду рекламу болеутолителей на ТВ. Алексей Борисович из аптеки принес мне их целую кучу в ярких упаковках. Бесполезно, я упорно «висел на стене». Уже болел не зуб, а вся челюсть. Застудил его, когда, мокрый от пота, выскочил на ступени ЦДХ остынуть. Вечером Борисыч уехал играть без меня концерт в клубе «Мажор». Вернулся он с радостной вестью:
– Познакомился с классным мужиком. Он главный врач. Завтра утром мы тебя вылечим.
* * *
– Его можно вылечить.
– Рвите! Можно нижнюю челюсть даже отрубить.
– Что, так больно? Ну, сейчас потерпи.
Здоровенный дядя «придушил» меня в кресле, как котенка (это меня-то), взял клещи и... вылечил. Две недели челюсть заживала. Борисыч, когда мы пели на концертах, в паузах издевался:
– Сдается мне, что ты перестал все буквы выговаривать.
– Что?!
– По-моему, шепелявишь. А ну-ка спой: «Есаул, есаул, сто ты бросыл коня!»
* * *
...Ах, поехали,
повозочка, поехали,
Ну хоть куда-нибудь
поехали, родимая.
Песня.
Утром из Берлина со все-германского, русскоязычного фестиваля авторской песни (Я в прошлом году писал в «ЧЖ», что Германия сейчас напоминает доперестроечную Прибалтику. – Авт.) прилетел Дима Бикчентаев, казанский автор:
– Борисыч, Михалыч, привет вам от наших друзей, а тебе, Серега, персонально от «узбеков» из Эссена. (Ташкентцы, удирая из Азии, сбегали заодно и из России. – Авт.)
– Ну и как фестивальчик прошел? Брезентовые палатки и «дым костра создает уют»?!
– Не, ну ты что! Все чистенько аккуратненько, разноцветненько, но пива хоть залейся. Немчура – порядок в первую очередь
* * *
Перед отъездом на фестиваль в Казань играем с Лысиковым концерт в бард-кафе «Момент» (ДК ГУВД Москвы, рядом с «Бутыркой»). Пришли московские камчадалы: Мальцева, Худяков, бывшая Лешкина с детьми и еще, которых не знаю, но друзья на Камчатке у нас общие. Были москвичи, с которыми я ходил на сплав по сибирской реке Мана. Пришел лауреат первого фестиваля «Камчатская гитара» Алексей Астахов. Короче, при полном зале незнакомый народ можно было пересчитать по пальцам. Ох и теплая компания собралась. После нас на сцене гитара пошла по кругу. Когда мы уходили, какая-то томная барышня пела романсы на иврите.
* * *
Обалденный дом в лесу, с баней и озером. Димки Бикчентаева гордость:
– У, тут знаешь какая куча именитого «бардья» перебывалa? Сейчас начнут на фестиваль (казанский «Айша») подтягиваться, увидишь.
Днем купался. Чтобы не потерять нательный крест, положил его на лавке, на берегу, уходя, забыл. Следом пришли Димины дочки, увидели и с испуга бросили его в воду. Бикчентаев чешет затылок:
– Да, освятил ты мне купель, тут же в основном мусульмане купаются.
– «Ну не черти же, а люди», – подумал я.
* * *
Три часа ночи, в доме на кухне (как извечно и положено) играем концептуальную музыку. Импровизация битловской мелодии на домбре, гитаре, балалайке и контрабасе очень напоминала известную шопеновскую вещь (когда в последний путь вперед ногами несут). Ферхат Тагирович, положив гитару, выдал:
– Я сейчас играл и меня озарило. Барды, в отличие от нормальных музыкантов, потеют при слове «барэ». (Действительно, в основном, кроме «ля-ми-норчика», дальше ни хрена не соображают. – Авт.)
...Мыши, бурундуки, белки и прочая лесная живность вязали узлы и, покидая норы и дупла оглядывались на дом, из которого несся дружный рев: «...поросло травой место наших встреч!!!»
* * *
Очень хорошо организованный фестиваль. Татары ребята серьезные. Мы с Лысиковым в концерте гостей выступали последними. Не хвастаясь, скажу, что Камчатку не опозорили. Так с Борисычем «накамлавали», что одна тетка со сломанной ногой бросила костыли и пустилась вприсядку...
* * *
Наконец прилетела Ксения Федулова. Вся команда в полном сборе. Перво-наперво прогнала меня с кухни, взяв бразды правления в свои руки. Ксюша впервые на материке. Наши друзья ей заранее расписали план экскурсий и посещений:
– Вы ее в Мавзолей к дедушке Ленину сводите? – встреваю я.
– Что я, чучела не видела? – фыркает она.
– Я в субботу своих детей в зоопарк веду, Ксения, пойдешь? – спрашивает Димка.
– Михалыча с собой возьмите, на родичей посмотреть, – подсказывает Лысиков.
– Жаба задавит, – возражаю я.
– Почему?
– Всю жизнь мечтал по кругу в тележке на пони покататься. А вот это...
– Да, – кивает Борисыч, – пони сдохнет, тележка развалится, дети заплачут.
* * *
Наш паровоз, вперед лети...
(Вместо эпиграфа).
Наш московский продюсер Таня Маркова озадачила. На «раскрут» нужен новый альбом. Мы дома на Камчатке с Алексеем записали на студии исходный материал. Алексей Борисович носится где-то по Москве, делая мастеринг, а мы со знакомой художницей сидим у нее дома и «рисуем» на компьютере макет. Тираж нужно выпустить до Грушинского фестиваля в Самаре.
В Москву прилетел скрипач Александр Гилев. Вчера в клубе «Мажор» играли вчетвером очень душевный концерт. Как и думали, Ксения произвела фурор. Некоторые песни заставляли петь ее дважды. Раиса Нурмухаметова, услышав свою песню в интерпретации Ксюши, весь вечер не отпускала ее от себя. Звукорежиссер, который работал еще с Галичем и записывал Высоцкого, пел дифирамбы и давал «ценные» советы. Ксения скромно со всем соглашалась, держа в карманах брюк два кукиша.
* * *
Я периодически срываюсь:
– Не могу больше!!! Достала меня эта Москва! На волю, в пампасы и тундру хочу!
Женька Ветлугин предложил съездить в Подмосковье на Визборовский фестиваль:
– Река, трава, комары, пьяные барды.
– Хоть черти! Годится!
...Район Хлябино. В небе висит какая-то серебряная фигня.
– Зонд? – спрашивает Женька.
– Не похоже. Видишь, вокруг него самолет военный кружится. Не может же он быть размером с этот метеорологический пузырь.
(Впоследствии я читал в «Оракуле» интервью с летчиком. Это был НЛО. – Авт.) Наверное, это было знамение, или эта небесная кака подгадила. Во время фестиваля на пустой ровной дачной дороге разбились две машины, а во время моего выступления напротив сцены перевернулась лодка и чуть не утонули люди.
* * *
Оставшись один, я весь понедельник наслаждался своим одиночеством. Загорал, купался. Собирал и жег мусор, оставленный после бардов. Вечером за мной приехала машина. Завтра мы уезжаем в Самару.
* * *
На Грушинском фестивале, я не был лет десять. Честно говоря, еще бы столько лет не был. С Лысиковым мы впервые появились на нем в восемьдесят восьмом году. Еще лет пять ездили, потом он нам надоел. Толкотня, суета, беспардонные закулисные дрязги. Мы проскочили бы мимо Самары в Сибирь, но Ксении, в начале ее славных музыкальных дел, нужно было отметиться в этой бардовской «Мекке», а нам с Алексеем Борисовичем продать часть тиража нового альбома «Дорожка на двоих».
* * *
Ксюша впервые в жизни ехала на «паровозе». С интересом (но без щенячьего восторга: «Ура!!! Этот сарай на колесах и вправду едет!») глядела в окно на мелькающие мимо станции и полустанки, мы с Борисычем курили в тамбуре.
...Утром спрашиваю:
– Ну, спящая красавица, как спалось?
Смотрит с верхней полки недовольным сычом:
– Всю ночь – «тыгдым, тыгдым, тыгдым», то дернется, то остановится, то загудит, как оглашенный. Какой тут сон?
– Э, Ксеня, – усмехается Алексей Борисович. – «Паровоз» – самый лучший гастрольный транспорт. И дрыхнешь на белых простынях, покачиваясь, как в люльке, и доставит вовремя, никуда не сворачивая и не садясь где попало, как автобус или самолет. Это ты с непривычки, мы вот с Михалычем дрыхли без задних ног.
– Ага, – соглашается она – Как раненые слоны без задних ног, храпели-трубили всю ночь в предсмертной агонии.
Лысиков смотрит на меня:
– Это не я.
– Конечно, куда тебе до слона, соглашаюсь.
* * *
До ряби в глазах мельтешит перед глазами тусующийся – от одной концертной площадки до другой – народ. Залезть бы сейчас в Волгу, но мы с Лешкой, отыграв концерт на одной площадке, спешим на другую. Наш московский продюсер Таня Маркова «зарядила» нам их целую КУЧУ:
– Чтоб с вами работать, нужен «раскрут», так что вперед и с песней.
– Сдохнем!
– Похороню.
Ксения Александровна тоже где-то бегает, проходя туры прослушивания, и довольно-таки успешно. Вечером сидит с нами, плачет. Успокаиваем (конечно, каково ребенку, если у самих сил после ужина только до палатки добраться). Принимают «камчадалов» очень хорошо. Просят автографы и сфотографироваться на память. Расспрашивают о Камчатке. Ну, это мой конек. Я уподобляюсь коту на цепи у дуба. Люди слушают о нашем «Лукоморье» с восхищением, открыв рты. Вздыхают:
– Ребята, вы в таком замечательном месте живете.
Киваю:
– Конечно – это не ваше за...ое «Тридевятое государство». Надоедите нам окончательно, свалим от вас, как эльфы, перепилив перешеек и сев всей Камчаткой на весла.
* * *
Мы живем в лагере у сибиряков. На «Грушу» приехали и поставили палатки с нами наши нынешние и бывшие земляки: Дима Кравченко, Аркадий Куни, Аня Безносикова, Инна Дорохова, Сашка Рожков... И конечно, друзей со всей страны не сосчитать. Обижаются, если кого-то за давностью лет не узнаем.
* * *
По диким степям Забайкалья...
(Песня).
...Ковбой, убежавший из зоны,
Тащился на тощих ногах.
(Изуродованная песня.)
Фестиваль собрал в этом году около четырехсот тысяч народу. Это уже не тот, десятилетней давности. Биотуалеты, рынок, на котором можно купить все, от туалетной бумаги до дорогой корейской гитары. Уже не надо готовить на костре, полно всевозможных шашлычек и прочих забегаловок. А что поют?
До «попсы» еще не докатились, а так все подряд:
– Хари Кришна! Хари Рама... – бегает, впадает в раж и достает всех лысая банда охреневших от жары кришнаитов в бабских «сарафанах».
– Больные люди, – сочувствует им Борисыч и вздрагивает, потому что с соседней концертной площадки раздается рев медведя которому наступили на «эгсы».
– Любить па-р-р-р-русски!!!
– Кто это?
– А это, Михалыч, киноактер Никита Джигурда уже третий фестиваль кого-то «па-русски» уговаривает. Еще обещали Боярского с Градским, и Саша Иванов собирается своей песней «старых со брать друзей».
– Борисыч, если им «забашлять», будут они у нас в тундре не для коряков, а для волков петь?
– А куда, бедненькие, они денутся.
Нас как будто подслушали Олег Митяев со сцены заголосил
– ...Нарьян-мар, мой Нарьян-мар...
– Это он после Поротовских «Уток» башкой двинулся и пытается нас перепеть.
– Нет, Леша, тут у него коленки слабы.
Смотрим друг на друга. У обоих на груди, на майках надпись «ПИНДЫК АВТОРСКОЙ ПЕСНЕ!»
* * *
Люди годами ездят на «Грушу» и не могут попасть на святая святых – плавучую «Гитару», на заключительный концерт лауреатов дипломантов и почетных гостей...
Ксения Федулова прошла все три тура и стала самым молодым лауреатом (16 лет) за всю историю (28 лет) Международного фестиваля авторской песни имени Виталия Грушина. Нас с Алексеем Лысиковым пригласили на «Гитару» как гостей.
Надо же, всю жизнь с Лешкой были «матрасниками», презирая всякие конкурсы, а тут без всяких званий: «Марш на сцену!» Вручили нам подарки – ему здоровый керамический чайник, а мне – вазу таких размеров, что никакого биотуалета не надо. На «Гитаре» отыграли как и положено, правда, я малость слова забыл, но это не от волнения, а от усталости. За три дня мы с Лешей отыграли четырнадцать концертов, не считая сборных. В авторской песне не халтурят. Все трое порядком вымотались. Вот вернемся домой, и нас спросят: «Как отдохнулось?» И попробуй кого-нибудь убедить, что ты носился по сценам страны как проклятый, пил водку для того, чтоб снять хроническую усталость, а меж концертами спал, как убитый. Мы – актеры со стороны, наш хлеб легкий. У Алексея Борисовича по этому поводу есть такое:
– Никогда никому ничего не доказывай. Умный сам лоб расшибет, а дурак стенки не увидит.
* * *
Едем на «паровозе» дальше, на восток. Нас ждут в Сибири друзья, фестивали, концерты. Утром спрашиваю:
– Как спалось, Ксения Александровна?
– Замечательно!
* * *
– Сергей, мы отменяем концерт. Позвонили из Хабаровска, в твоем родительском доме беда, нас встретил в Минусинске на перроне наш друг Олег Куровский таким вот известием.
В Шарыпове, куда отвезли на машине, я попросил, чтобы меня поселили в гостиницу и оставили одного. Оглушенный, просидел всю ночь, а утром встретился со своими и сказал, что отменять ничего не будем и отыграть надо так, как будто после концерта нас всех четверых (в Сибирь прилетел Саша Гилев) поставят к стенке.
...Поздно ночью меня отвезли в Красноярск и я улетел в Хабаровск.
* * *
Через две недели отец заявил:
– Нечего со мной тут рассиживаться, возвращайся к ребятам. Одно из желаний матери было, чтоб ты продолжал играть и петь.
Так что собирайся, сын, в дорогу, за мной есть кому присмотреть.
Через три дня я вернулся в Сибирь.
* * *
Гилев улетел на Камчатку, а мы, загрузив под жвак машину нашими «тряпочками» и прочим барахлом, через несколько дней катим в Бииск, на Алтай. Из Шарыпова это всего лишь восемьсот километров, для нас, бешеных собак, этот крюк пустяк, прогулка. Катим через сибирские деревушки. Гуси на обочине дороги, мужик с цигаркой в зубах, едущий на телеге, бабы, сидящие на лавках под резными наличниками окон, босоногие пацаны с удочками на берегу речки.
Третье тысячелетие, а ощущение, что ты в середине второго. Проезжая Омск, развлекаемся, читая рекламы, вывески магазинов и прочих заведений:
– Глядите, бар «Тихий вечер». Это как? Пришли бандюки и тихо всех замочили?
– Нет. Это, наверное, не закусочная, а поминальная. Посмотрите, какое название у этого грузинского магазина – «Отарыч». С явным намеком, что здесь остригут вас, как баранов.
Но в шок нас повергла реклама сибирских шуб. На огромном щите была изображена томная красавица, закутанная в манто. Надпись гласила: «Лучшая норка Сибири!»
...На берегу одной речушки Ксения Федулова фотографировалась у моста на фоне знака «р. ФЕДУЛОВКА»
* * *
Фестиваль «Сростки» проходил рядом с родными местами Василия Макаровича Шукшина на берегу реки Катунь. Естественно, я в нее залез. Такая же «теплая», как и наша Авача. Сам фестиваль нам не понравился. Организован был бестолково, по-бардовски. Через день, не дождавшись его окончания, мы уехали в Барнаул.
* * *
Ксеня с Лешкой рано утром улетели в Москву. Оттуда они поездом доберутся до Питера. Сходят на концерт Марка Нопфлера и отправятся на Валдай, в какую-то деревню играть. Сборы пойдут на восстановление какого-то древнего храма. Я с Олегом возвращаюсь в Шарыпово и качу оттуда в Иркутск, на Байкал. Институт экологии и природопользования пригласил выступить с концертами.
Ну что ж, тоже буду жертвовать сборы на восстановление древнего озера.
* * *
Бурхан – это святое языческое место у бурятов, где надо якобы вымаливать у духов к себе хорошее их отношение. Своеобразный ритуал – вяжешь тряпочки на ближайшие кусты и обязательно трескаешь с духами водку, макая палец в стакан. Если учесть, что этих святынь, как сусликов в этой степи, трехчасовая поездка на малое море Байкала заняла у нас часов одиннадцать. Духов ублажили, надрались все вдребезги.
...Три дня шел фестиваль «Энергия Байкала». Сибиряки – крепкие парни.
– Не могу больше!
– Сергеи Михайлович, а под омулька еще горячего, только из коптилки?
...Когда основной народ разъехался, я с устроителями остался еще на неделю. Мне нужно было, насколько это возможно, побыть одному и привести свои растрепанные чувства и здоровье в порядок. Писал стихи, загорал, купался, катался ночью на лодке, обломил бизнес местному шаману. Он драл с иностранных туристов бешеные «бабки», чтоб они могли с ним сфотографироваться, а я, натянув камлейку и надев малахай, тарабанил в бубен для них за символическую оплату пивом. Шаман пригрозил порчей, на что я пообещал натравить на него наших камчатских гомулов и, обернувшись Кутхом, нагадить ему сверху на голову. Смешно, но дед не стал со мной связываться.
...В Иркутском аэропорту в Москву провожало много новых друзей и знакомых. Подарили ящик вяленного омуля, который я пообещал довезти до Кипра, чтоб греки с их пивом охренели от него. В Москве мы воссоединились.
Обнял Борисовича и Ксюху:
– Ребята, я по вам соскучился!
– А мы как! – отозвался Лешка
– Старые, сентиментальные! – весело блестела на нас глазами Ксеня.
* * *
Гид:
– ...сатиры и нимфы набросили на вышедшую из морской пены Афродиту прекрасные одежды.
Из задних рядов:
– Ха! Набросились! Еще бы, такая баба.
* * *
Народу поющего набралось на Кипр аж на три самолета. Наша троица летела первым бортом. Вчера мужики уговаривали пустить в распыл омуля под пиво. Мол, все равно его санитарный контроль через границу не пустит. Оставили на возвращение. Никто нас не проверял, позвонили по мобильнику из «аэроплана», и рыбу захватили вторым рейсом. Летели на остров не на «Боинге», как в прошлом году в Европу, а на каком-то «драндулете» ямало-ненецкой авиакомпании. Ну! Еще бы! Кипр – Российская вотчина. Даже наши чиновники-ворюги там «фазенд» понастроили, не говоря о бизнесменах и бандитах.
* * *
Ларнака. Аэропорт. Киприоты. Паспортный контроль. И, наконец, шустрая погрузка в автобус, почти не успели задохнуться от жары. Стас, наш главный устроитель международного сборища бардья в этой «духовке», сидит впереди за гида:
– Посмотрите направо – это высохшее, за лето, дно соленого озера. Что вы еще видите?
– Дохлых рыб.
– Вдали.
– Цапель каких-то.
– Это фламинго. А вот слева мы проезжаем древний памятник, сюда со всего мира съезжаются поклониться ему мусульмане.
– Что у них тут стряслось?
– Тетя пророка Мухаммеда с осла свалилась и головкой об камень тюкнулась, ее тут и похоронили.
– ДТП.
* * *
Неплохой отель. Хлорированный бассейн, декоративные пальмы вокруг него, кресла и лежаки. Да, еще бар, с довольно недурным местным пивом «Кеа».
Я быстро сообразил, как оставлять кондиционер включенным, когда уходишь из номера. Поэтому в двух моих комнатах было свежо всегда, как в холодильнике. Я блаженствовал, а вот горничные после уборки выходили синие, что-то жалостно лопотали на греческом и смотрели на меня, как голые
на деда Мороза. Помимо представителей России, приехал русскоязычный народ из Израиля, Германии. Был кто-то из Америки, и даже какая-то «модель», выскочившая замуж за японца. Так как кормили только утром и вечером, съездили в ближайшую таверну – накупили капусты, картошки, мяса...
Греки со своей кухней против нашего борща никак не угадывали.
* * *
Вечером второго дня состоялся концерт казанцев (Ребята из этого города были главными организаторами фестиваля на Кипре.) Почти все авторы, традиционный выдержанный стиль. Хорошо слушались, принимались. Допоздна сидели после концерта с «гитарой по кругу». Под пальмами, как дома в лесу под березами. Не хватало только костра. Очень контрастно на сон грядущий грянули хором: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня...»
* * *
Ко мне в «двухместную» перебрались музыканты из группы «Грассмейстер». (Руководитель Андрей Шепелев – экс-музыкант из «Кукурузы».) Днем на платном пляже (Не веди себя, как законопослушный европеец, и хрен кто сунется с оплатой.) устроили по Средиземному морю заплыв на тазах. Я не посрамил морскую камчатскую державу – затопленный, но финишировал первым.
Вечером на концертной площадке играли москвичи Михаил Кочетков, Леонид Сергеев, Геннадий Горлов, Виктор Третьяков. Витька – лирик, и среди этих хохмачей был как «кур во щах». Мощную точку поставил в концерте Виктор Архипович Луферов. Вывод для себя: “Пора завязывать с бессистемным употреблением алкоголя, а то или энергетический потенциал, или сам сдохнешь в шестьдесят”. Вопрос: “Неужели в шестьдесят я еще, как Архипыч, буду мотаться по свету?” Ответ: “В шестьдесят тебе никто не поверит, когда ты завоешь под гитару: «Моя девочка спит на ладони моей...»
* * *
День «хлорировались» в бассейне. Ксения с Борисовичем звали на пляж, не пошел – жарко. Притащили под навес коробку с омулем и устроили пивной путч. Я рассказывал нашим «немцам» и «израильтянам» про Камчатку, Сибирь, озеро Байкал, где эта рыба водиться. Пели: «Славное море...», угощали греков рыбой, а они нас пивом. Вечером Ксюша, Лешка и я играли в сборной России концерт. Я натянул на себя «корякские шкуры», взял бубен. Хорошо принимали. На следующий день фотографировался под пальмами в этих шмотках. Если нашим врачам с “восьмого” фотографию подарить, какой диагноз «нарисуют»?
* * *
Еще был татарский праздник Сабантуй, детские конкурсы. Ксюха с Борисовичем играли, а двое малышей довольно шустро и умело (учить детей пению – Лехина работа) пели под никитинскую «Амазонку»: «На далекой на Камчатке не бывал я никогда, потому что на билеты надо денег дофига...»
Были еще экскурсии (писал уже об этом в «ЧЖ»), но однажды вечером, сидя под пальмой, я, сам не ожидая, затянул: «Не нужен мне берег турецкий, чужая земля не нужна...»
– Что с вами, Сергей Михайлович? – спросила Ксеня
Я в ответ сделал собачьи глаза:
– Понятно! На родину потянуло, – усмехнулся Борисович.
* * *
В Москве мы отыграли еще три концерта по клубам. Просто устали – за три с половиной месяца дорог – мягко сказано. Домой вернулись на одних «осях».
...Ксюша учится в пединституте. Алексей Борисович занимается с детьми в Елизовском доме творчества юных, а я для вас пишу в «ЧЖ». Встречаемся втроем в клубе «Зеленая карета». Играем, пишем новые песни, готовим большой студийный проект «Камчатских песен».
Вот уже и почти зима, значит, скоро лето, и Ксения Александровна опять присоединиться к нам на дороге.
Сергей КОСЫГИН.
«ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ»
12 октября 2001 г.
19 октября 2001 г.
26 октября 2001 г.
02 ноября 2001 г.
09 ноября 2001 г.
|
