Остервеневших углов потрясает смирение.
Там, где завьюжено, сложено
Птичье и человечье пение,
Где кипы звуков вморожены
В мысль, где нет места терпению,
В переплетенье углов затаилось
Столпотворение. Но все должны деньги уметь сосчитать:
Это древнее; почти вечное!
Не в силах никто предсказать
Следующее встречное,
Не встреченное никем – чтобы точно знать.
Как можно любовь вычислять?
За уши радость притягивать? Неудобоваримое взаимодействие: сложности!
Каким еще матом крыть?
Какие выискивать ложности?
Есть слово, и будет быть;
Есть тело, и будет жить – в отложенности
Ожидания смерти и знании
Вечной возможности. Однажды свихнусь окончательно, может быть.
Важно ли? Вихрями вьюжными
Можно ли взгляды слепить?
Точно ли? Пустыми, ненужными
Фразами жизнь тормозить –
Невозможно ведь? Робостью скучною
Перетвердить? Насквозь перемерзших подвалов упрямство спокойное.
Лицо мое, в лужу вмерзшее.
Выболев неповторимыми паранойями,
Идет мое тело, к дыханью приросшее.
Застыв на асфальте, устройство стоит землеройное,
Снежком прикрывается, плавно вписавшись
В историю.
| 
