Его пиджак был не самого модного покроя и сидел на плечах не безукоризненно. Верхняя пуговица темной рубахи была расстегнута, слегка спутанные вьющиеся волосы свешивались на лоб. К рукам словно приросла видавшая виды гитара с потертыми семью струнами.
На сцене он явно не смотрелся. Но зато как слушался! Как он держал зал! Все сидели, затаив дыхание, слово боялись пропустить, чуть ли не движения губ ловили...
Чем он их полонил? Неужто хриповатым, но певучим голосом? Неужто знанием нескольких элементарно простых гитарных аккордов? Нет. Пел он свои собственные песни — каждое слово в них было выстрадано, пережито им самим — Юрием Кукиным. Он пел эту свою, вот уже почти двадцать лет не стареющую, вечно лебединую песню и переживал все заново. Его душа, когда-то вложенная в слова и мелодии, которые от костра к костру разлетелись по стране со скоростью лесного пожара, — жила и трепетала в зрительном зале и прикасалась к тем уголкам человеческих сердец, где у каждого спрятана тоска но романтике.
Юрий Кукин окончил в Ленинграде Ииститут физкультуры, долгое время работал тренером по фигурному катанию, летом ходил в геологические экспедиции — полстраны исходил, был на Камчатке. В 1968 г. работал в составе изыскательской партии ленинградского института в районе Кроноцкого заповедника. Так что, к развитию производительных сил нашего полуострова и он руку свою приложил.
В шестидесятые годы самодеятельные композиторы-исполнители рождались, как грибы под дождем. Среди десятков малоспособных рифмачей и гитароистязателей резко выделились талантливые Булат Окуджава, Борис Полоскин, Александр Городницкий, Юлий Ким, Ада Якушева, Владимир Высоцкий... И Юрий Кукин вошел в эту плеяду лучших мгновенно и прочно. «А я еду, а я еду за туманом, за мечтою и за запахом тайги», «Поезд — длинный смешной чудак...», «Горы далекие...», «Ах, гостиница моя, ты гостиница», «Я ладонью солнце снял со щеки...».
Помню, переписывали и заучивали на лекциях слова, потом неумелыми руками пытались разговорить струны и петь эти свежие, как ветер, слова. Помню, кучковались вокруг редких тогда еще магнитофонов: Кукин пришелся по душе всем.
С тех пор его песни пропеты десятками тысяч исполнителей! — у туристских костров, в геологических палатках, в студенческих комсомольских поездах, у колышков, вбитых на местах будущих городов.
Юрий Алексеевич Кукии стал лауреатом Всесоюзного конкурса туристской песни, стал профессиональным артистом. И на этот раз на Камчатку он прилетел в качестве солиста Ленинградского вокально-инструментального ансамбля «Романтики».
Две недели он выступал перед рыбаками, строителями, военнослужащими. В самых разных залах, начиная от больших — Домов культуры рыбаков и офицеров Советской Армии — и кончая маленькими «камерными» аудиториями. Молодые двадцатилетние ребята открывали для себя мир самодеятельной туристской песни. И они обставляли Кукина сверхчувствительными, сверхсовременными магнитофонами и микрофонами, записывали эти песни. Потому что Кукин-то уедет, а песни его обязательно должны остаться.
Юрия Алексеевича Кукина я слушал много раз. Был во второй половине 60-х годов в Ленинграде клуб самодеятельной песни «Восток»: там встречались все, кому эти песни были особенно дороги. С той поры лет десять не видел его. И сейчас на встречу с ним идти немного побаивался: как-то теперь будут восприниматься его песни, как он — не изменился ли, не постарел ли душой? Нет, он остался таким же: неизменно приветливым, по-человечески простым в обращении, без малейшей тени на позу. Как и пятнадцать лет назад верен семиструнке. Ведь под ее аккорды поют у костров настоящие, истинные туристы.
Вот он осторожно подправил колки, устроил гитару на коленях, внутренне напрягся, полузакрыл глаза, словно отрешился от всего суетного, провел по струнам.
«…Чтобы жить километрами, а не квадратными метрами, холод, дождь, мошкара, жара — не такой уж пустяк. И чтоб устать от усталости, а не от собственной старости и не жизнь в кабаках, а рукав — прожигать у костра». Недавно Кукин выступал перед строителями БАМа. И там его все время просили спеть эту песню — она еще до его приезда стала своего рода гимном комсомолии магистрали. Мне кажется, эта песня и его — Кукина – гимн. Ведь он — неуемный мечтатель сам тех живет и своими песнями другим помогает смотреть на мир так же — сквозь призму светлой романтики.
