Из цикла «баек» автора-исполнителя Сергея Косыгина
«ПУШКИНИАНА» МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ
Я немало походил и по Камчатке, и по уссурийской тайге, и по степным зонам. Естественно, не с рогаткой. Но стрелял только чтобы добыть на котел и только столько, сколько съем. Отец так с детства приучил. А вот мой друг однажды мне рассказал, как его на всю жизнь отучили вообще что-либо впрок заготавливать.
В магазине была одна тушенка. Даже не тушенка, а ее заменитель – «Завтрак туриста». Ещё был забытый всеми богами поселок, в котором жил я в старом доме у молодой, но сварливой как пушкинская старуха, хозяйки. Вот эта осточертевшая тушенка и была для нее разбитым корытом, поводом катить на меня с вдохновением бочку:
– Сидит все выходные, лодырь, со своими книжками. Нет бы с ружьем прогуляться. Тьфу, противно глядеть. Все равно умнее не станешь, загнешься от этой тушенки!
В конце концов достала. Взял я невод... э-э-э... двустволку и ушел еще затемно в субботу берегом моря. В воскресенье вечером принес с десяток каменушек и глупышей. (Разновидности утки. Глупыш – морская птица если не попадаешь в нее, то возвращается поинтересоваться: кто это там порох переводит?) Дальше натурально покатило, как по Александру Сергеевичу:
— Не хочу уток, хочу куропаток.
Сходил в тундру, принес.
– Что ты, как дурак, из-за этой мелочи каждые выходные; пропадаешь?
Договорился с cocедом (у него был карабин), прихватил к выходным три дня за свой счет, и мы двинули в тундру. Подстрелили оленя. Насолили, навялили. Еле дотащили тяжеленные рюкзаки с мясом.
И вот тут наступил апогей всей этой «Пушкинианы». Пока мы ходили, госпромхоз внял тоске населения и, настреляв оленей, завалил магазин мясом...
Я стоял, опустив голову, а «старуха» ела мне плешь:
– На хрена мне твоя солонина сдалась, когда свежего мяса завались?
Терпение моё лопнуло. Я снял с гвоздя жестяное корыто, прорубил топором днище то всей длине и на всеобщее обозрение прибил его намертво на ворота ее дома.
