На вопросы корреспондента отвечает композитор и певец Сергей Никитин.
Дай Бог иному профессионалу такой известности, какую в иные годы имел самодеятельный композитор и певец Сергей Никитин. Начиная с гибкой пластинки в журнале «Кругозор», вышедшей где-то в середине 60-х. его песни пользуются оглушительной известностью, несмотря на их тихую, доверительную интонацию.
Сейчас Никитин – профессионал, но песни его от этого не стали более шаблонными. Все так же изысканы мелодии. безупречен вокал, более совершенными стали аранжировки. Но о песнях мы заговорили чуть позже. Сначала, чтобы удовлетворить интерес читателей, повели речь о нём самом...
— Сергей Яковлевич, основные факты вашей биографии в общем-то известны многим. Но давайте вкратце их напомним – хотя бы для того, чтобы перейти к первому вопросу: о нынешнем вашем творческом статусе...
— Биография очень простая. Родился в Москве, в 62-м поступил в университет, потом аспирантура, потом восемнадцать лет работы в научном институте, кандидатская диссертация... А в 1967 году – перелом: оставил науку и пошёл работать к Табакову – в Московский театр-студию под управлением Олега Табакова, так он правильно называется. Это нормальный драматический театр городского подчинения, а я в нем заведую музыкальной частью. Вот это – о моем нынешнем статусе.
— А почему все-таки верх одержала музыка, а не наука?
— Я для себя это сформулировал так: то, что я делал я науке, может делать и другой. А слушатели моих песен на концертах убедили меня: то. что я делаю с гитарой, никто за меня не сделает... Вот я и решился. Просто стало невозможно дальше делиться надвое – организм не выдерживал двух профессий.
— А вы сейчас ощущаете себя профессионалом в музыке?
— Я вообще всегда серьезно относился к тому, что я делаю с гитарой, к сочинению. к исполнению. Я в этом прежде всего имею а виду критерии профессионализма – в отношении к делу.
— А если в былые времена начальник отдела кадров спросил бы вас: «Если вы – профессионал, то где ваш диплом об окончании консерватории или, на худой конец, училища?
— Ну. по его критериям. я, видимо, к должности оказался бы непригоден. Потому что этих самых дипломов у меня нет. Все, чего я достиг в музыке, достигнуто самообразованием. Но я, как тот чукча из анекдота, "не читатель, а писатель" Я могу написать клавир, могу написать партитуру, а в последнее время занимаюсь аранжировкой, потому что музыку для спектаклей пишу, в основном, инструментальную. Но прочитать партитуру приходится просить своих коллег, умеющих это делать
— К слову, коль уж зашла речь об этом. Вы – член Союза композиторов, музфонда?
— Долгое время меня не принимали. А сейчас приглашают, но я не собрался как-то. Я зато – член Союза театральных деятелей.
— А песни ваши – они вас кормят? Ведь многие из них очень популярны...
— Да нет. В основном зарабатываю концертной деятельностью. НУ, и потом, не забывайте: у меня есть постоянная работа в театре, и тому же я пишу музыку не только для нашего театра – для других коллективов, для кино. Вот, например, в Москве сейчас идет мюзикл «Предложение» по Чехову, который поставил наш давний знакомый, замечательный режиссер Петр Фоменко, где играют Полищук, Петренко и Филозов... Так что если исключить концертную деятельность – прожить можно. Но – на минимуме...
— Теперь – круг «семейных вопросов». Начинали вы выступать один, но том появился дуэт: Татьяна и Сергей Никитины. В последнее время вы гастролируете опять один. Не распался ли ваш дуэт? Ощущаете ли вы себя половиной дуэта или самостоятельной творческой единицей?
— Ну, вы могли, наверное. и сами почувствовать, что эта «творческая единица», этот солист имеет право на существование (смеется). Ну. а если серьёзно, то мы поём и вдвоем. Просто у Татьяны стало меньше возможностей ездить куда-то. Она очень занятой человек, как вы знаете. Она – заместитель министра культуры России. курирует вопросы наследия, музейного дела, работу библиотек, памятники и так далее...
— Но ведь она – тоже «технарь» по образованию. Не мешает ли это заниматься проблемами культуры?
— Ваш вопрос лучше бы адресовать ей. но, на мой взгляд, ее профиль знаний только помогает. На такой должности главное – системный подход, трезвое понимание обстановки, умение работать с людьми и. главное, то, чтобы человеку нравилась работа, а не место, которое он занимает. Все это у неё есть. Я но вообще - с большим уважением отношусь к тому, что она делает. Я считаю, что Татьяна просто принесла себя в жертву. Как я ее понимаю, она в какой-то момент решила: «Если не я, то кто же?». Татьяна – человек естественный и независимый по своей природе, и это ей очень помогает работать с людьми, с вышестоящим начальством. Она – человек совершенно свободный, не боится конфликтов и может сказать все, что думает, не считаясь с давлением и не боясь последствий...
— Ей мешает или помогает то, что ее знают по сцене?
— Помогает, это бесспорно. И то, что она женщина, и то. что она- человек обаятельный, и то, что у неё есть авторитет артиста...
— И, завершая разговор о вашей семье, вопрос о сыне, благодаря которому юное население нашей страны имеет целый цикл замечательных детских песен. Ведь они первоначально писались для него?
— Ну, если быть точным, то первые детские песни писались для моих племянников. А уж потом, когда появился сын, – и он получил сваю долю. Только это давно было... Сейчас сын учится в Соединенных Штатах. Он поступил несколько лет назад на филфак Московского университета, потом его откомандировали в Америку, сейчас он там завершает образование в одном из колледжей штата Ньюхемпшир. Летом работал в системе моего шефа. Дело в том, что Табаков организовал в Бостоне театральную школу для американцев. А теперь это будет годичный курс в двух американских университетах и Московской школе-студии МХАТ для актеров-американцев, которые хотели бы изучать систему Станиславского. Вот Сашу пригласили туда читать куре «Введение в русскую культуру»...
— А он унаследовал у родителей любовь к гитаре и песне?
— Да. он играет и поет. Начал с Визбора, потом мои лесин, Иващенко и Васильева, он их очень любит. Он играет с другом, которого тоже перетащил за океан.
— Теперь, после «семейной разминки», о главном – о песнях... Как вы для себя определяете жанр, в котором выступаете? Терминов-то много... Можно ли вас причислить к течению «авторской песни» – ведь стихи вы берете не свои...
— Это для меня вопрос на самый важный. Это вам решать. Я бы назвал, например, так: «поэтическая песня». А к авторской песне, наверное, я все-таки имею отношение, хотя бы по степени авторизации поэтического текста. Ведь я же еще и исполнитель, а это создает такую степень освоения и даже «присвоения» текста, что она с трудом дастся при передаче песни другому исполнителю. Вы вспомните: после фильма «Ирония судьбы.,.», где я просто был исполнителем песен Таривердиева, многие эстрадные певцы пытались включить эти песни в репертуар. И – ничего не получилось. зритель не принял, полностью доверившись моей интонации, моей «авторизации» музыки и текста
— Общим местом нынче стали разговоры о «кризисе авторской лесин». Вы разделяете эту точку зрения?
— Ну. правильнее говорить о всеобщем кризисе культуры. Здесь причины ясны. они порождены самой жизнью общества. Но к авторской песне и театру люди возвращаются. Может, потому, что это наиболее мобильные жанры, что они отвечают каким-то душевным потребностям людей. Я даже более скажу: по своим концертам ощущаю больший приток и интерес публики... Тут, впрочем, дело даже не в количестве, а в качестве. Если в годы застоя люди собирались вокруг авторской песни, чтобы как-то выжить в атмосфере фальши и лжи, то сейчас человек приходит к этой песне, спасаясь от других опасностей. От власти махрового материализма, например. ПОТОМУ ЧТО авторская песня оберегает какие-то идеалы, наши, чисто русские, сопротивляясь натиску западного прагматизма, помогает сохранить, например. чисто нашу отечественную привычку общаться друг с другом...
— А вы не видите опасности внутри самого движения авторской песни? Ведь когда, скажем, на грушинском фестивале тысячи людей в ритме марша запевают: «Поднявший меч на наш союз достоин будет худшей кары...» – это. скорей, напоминает сборище каких-то боевиков, а не задушевный разговор, о котором вы говорите. Барды стали выступать перед тысячными аудиториями, из самодеятельной песни уходят ее доверительность, камерность...
— Да, когда-то так и было: вставали в крути и пели: «Подлипший меч на наш союз». И это было, конечно, явным протестом. Люди хотели, чтобы те агенты КГВ. что там присутствовали, это видели и засняли... Сейчас такого пет... Я бываю на грушинских фестивалях, люблю их. получаю какой- то заряд бодрости... Конечно. там идет погоня за массовостью, по это местные активисты стараются. Но беды в том особой не вижу... Даже если попадают туда люди случайные. Пусть поварятся в той атмосфере. Может, у них потом желание возникнет песню хорошую послушать. Или книжку почитать...
— Что ж, вам виднее. Может, действительно, я сгущаю краски. Но вот еще одна проблема: любителю авторской песни практически невозможно увидеть или услышать классиков этого жанра – Окуджаву, Кима, Никитина, Суханова... На телевидении одно время была передача о самодеятельной песне, но выступали там авторы, на мой взгляд, далеко не лучшие...
— Это тоже вопрос не ко мне. Я могу только объяснить кое-что. Считается, что скажем, Никитиных и так много показывают – по сравнению с другими авторами. Так что нам вроде бы грех жаловаться. А вообще каждый такой показ сопровождался жуткой борьбой. Вот Рязанов хотел, чтобы была такая переда и ещё одна редакторша его поддержала – и все. Остальные ставили палки в колеса.
— А причины? Идеологические? Или это на уровне биологи»?
— Скорее – на уровне биологии. Или точнее – экономики. Но мы об этом вообще не знали, что надо кому-то взятки давать. А чтобы человек понял, надо ему как-то продемонстрировать всесилие власти. А мы были наивные, и Рязанов наивный был. Он просто пошел к председателю госкомитета, и только после его вмешательства передачу выпустили.
Это один только пример, но вы можете по нему понять, что на экран самодеятельному автору, не искушенному в этих «тонкостях». попасть вовсе не просто. Выход здесь один – надо брать дело в свои руки. Прошлой весной, например, мне предлагали делать свою программу, но у меня, если честно, просто не хватило мужества. Взвалить этот груз на себя. Это ведь не просто: выпускать раз в месяц часовую передачу, если у тебя есть еще иные обязанности, дела и планы. Но я чувствую, что делать это все-таки надо.
Что еще? Три года назад была подготовлена моя авторская книжка. Туда вошло около ста песен (из 350. что я сочинил), воспоминания, фотографии из личного архива. А за издание книги взялся Московский центр авторской песни, но как-то они все время отставали от ситуации: то бумага дорожает, то краска... И – тоже взяток они не хотели давать. Потому и не вышла до сих пор книга, правда, сейчас дело стронулось. есть уже макет, и не исключено, что в этом году мы ее увидим. В планах на этот год – раздача долгов: в работе уже компакт-диск избранного, пластинка для детей и несколько дисков по поэтам: Давид Самойлов, Юнна Мориц, Дмитрий Сухарев, Геннадий Шпаликов...
— А на какой гитаре вы играете?
— Есть такой известный мастер Перфильев в Москве. Моя гитара заказана у него.
