…Утром, лёжа с закрытыми глазами в палатке номер три в вип-лагере, слышала голоса извне. Разговаривал Гриша Певзнер из Марбурга с кем-то из Барселоны. Было желание открыть глаза и высунуть голову, дабы убедиться, что это не сон. В лесу, под Серпуховом, с пластмассовой тарелкой в руке, в которой несолёная каша тревожного цвета, в этой утренней скользящей медитации – человек из темпераментной Испании разговаривает с поэтом и доктором из разноцветного Марбурга, а где-то там в нескольких шагах курит Люба, живущая в 15 минутах от Иерусалима, а за столом сидит Киев, Харьков, Запорожье, Америка, Миасс, Израиль, ещё раз Израиль… А чуть дальше у сцены Азии - Чехия, Челябинск, Питер и много кто ещё, а на Детской республике снова Германия, перемешанная с Москвой…
Я впала в глубокую задумчивость и мысленно в очередной раз поблагодарила Володю Ланцберга за этот фестиваль – Володи больше нет с нами, но это не так… Можно оставить после себя книги, можно оставить картины, изобретения, песни, просто добрую память. Но оставить после себя целый фестиваль, который растёт и развивается, где столько людей живут одним дыханием, где тебе просто рады и где каждый каждому рад – это дано далеко не всем, это могут только единицы, это возвращение твоей любви, которой было так много, что она не могла не продлиться, не могла не вернуться на землю и продолжает помогать выживать.
… - Нужно встать и пойти отдаться Грише… - медленно думала я. – Покуда он свободен, нужно придти к нему всем своим белым телом, и… вот так прямо встать, как конь перед травой… как плуг перед избой… как глюк перед Ягой…
Мысль была не нова – Грише хотели отдаться все, невзирая на пол и возраст - добрая половина лагеря отстонала в его железных объятиях. Гриша собирал и разбирал этот конструктор из человеческих костей и отпускал нас на волю, и никто не понимал, откуда в этом небольшом человеке столько силы… - а это любовь, господа, это снова к вопросу о любви и смыслах.
- Гриша, ты видел выступление того-то и того-то?.. – спросила я (уже не помню, про кого я тогда его спросила) - Да что я видел кроме ваших спин и жоп?.. – ответил Гриша в своей манере полушутки - полувсерьёз.
Ну лукавил конечно – он много видел и успел, но вылечил намного больше. Сколько в мире поэтов?.. – не знаю, но на поляне их было каждый третий. Гриша хороший поэт, но какой доктор!.. – а сколько их, вот таких докторов?.. Вот Вика ещё - сидела в своей палатке с красным крестом - тихая и незаменимая, и тоже на все руки. И обо что ни запнись – кругом одни универсалы. Саша Смирнов с Серёжей, верные солдаты этого фестиваля, придумавшие трубопровод, обеспечившие поляну водой, построившие сцены, натянувшие тенты – незаметны, незаменимы, неутомляемы. Олька Белова, работающая на этот раз извозчиком, с маленькой кружкой зелёного чая, с закатами и портретами в фотоаппарате. Пед.состав на Детской республике, включённый в свою работу с утра до вечера, Ольга Уварова с помощниками на кухне, которую я видела у котла и в три часа ночи, и в восемь утра, Боря Жуков с Коломенским и Певзнером где-то там в кустах до темноты на мастерских; звукооператоры на обеих сценах - бессменно, неотлучно – и там же концертно-записывающая эту историю для Большой Истории Фрёма – и это всё работа не ради славы и денег, а просто для души, ради будущего и настоящего - из-за любви, опять же.
Как будто время держало за горло, и отпустило. Бежало вслед за тобой, и отстало. Как будто больше не будет ни болезней, ни беды. А будет вот этот лес, вот этот родник, вот это сердце.
..Один человек приехал на фестиваль (как он признался сам) для того, чтобы сделать две вещи – пожать руку Володе Васильеву и подарить мне Синюю Собаку, которую он сделал сам. Вот понимаете как бывает – ты где-то живёшь, ты ничего не ждёшь – а кто-то в это время делает для тебя Синюю Собаку. Во мне столько удивления и благодарности на самом деле.
- Знаешь, чем хорош этот фестиваль?.. – сказал мне Сашка Деревягин под утренним солнцем за чаем. – Здесь нет «хвостов», которые бывают почти на каждом более-менее крупном фестивале. Нет тех, кто приехал «а просто так, потусить да пивка попить». Здесь все свои – и кто поёт, и кто стихи читает, и кто слушает – все свои и родные. А чужих и нет совсем.
Это так, да. И кого не успела обнять – простите. И о ком не успела рассказать – тоже простите. Иногда я становлюсь непроходимым лириком, но мне можно. Ведь я ношу в кармане Синюю Собаку.
……….
Р.S. Было много всего ещё и забавного, и интересного, о чём просто нет сил и времени написать: и нежно любимый мной Псой, и Петя Кошелев, севший не на ту электричку и уехавший в Петушки, но на закате всё-таки добравшийся до фестиваля, и Серёга Труханов со сбившемся временем после перелёта из Америки и первый день засыпающий там, где сел; и их незабываемый сейшн с Деревягиным, и зажигательная «ТаМань», и Трубецкой, дети которого росли на деревьях аки яблоки, но не падали; и повзрослевшая Веста, и мальчик с флейтой на бревне, играющий просто так, а мы притихли и слушали; и Колечка Якимов, улетевший так внезапно, как будто просто запрыгнул на облако и тут же исчез; и концерт Лёни Альтшуллера, а потом его тихое и трепетное продолжение у Саши Алексеева где-то там в лесу; и странный приход поутру в мою палатку лесного зверя муравья, из-за чего мне пришлось оборвать свой сон на полуслове и выскочить из муравейника, а Гриша и Миша героически забороли насекомых и вынесли из палатки матрас и всё, и всех, и мозг у Ольки Макеевой, которой хотелось спать, но не тут-то было – ведь сам дохтор Хаус (зачёркнуто) Певзнер со зверем бороться пришёл!..; и счастливо-воздушные Нюша с Куром, и концерты бенефециантов-украинцев, и тихие беседы с ними за одним столом; и выступление Гриши с Ксенией, флейтисткой и гитаристом, и летящая Наташка Кузнецова, и вся в косичках Маргошка, и сидящая над списками суровая Бродская , и Воронов Витя, и Серёга Гринберг, и Сеня, и развиртуализовавшиеся френды, и концерт Чебоксаровой, Быкова и Богданова, и поющие дети Республики, и замечательный Бардин, у которого в новой жизни появилось так много свободного времени, что он всех мог послушать; и гостеприимный Лёша Осокин с пловом, мясом и даже иллюминацией при входе в лагерь (это меня покорило) ; и удивительный Саша Ларин, которому просто спасибо а он сам знает за что.
И вот опять я не о всех и не про всё. Но невозможно же про всё )) И спасибо новым друзьям, которые здесь нашлись и появились… А эта мистическая луна над лесом, вы видели эту луну, этот жёлтый, огромный, сияющий глаз – неподвижный, расширенный, удивлённый?.. Но и она была не чужая. Чужих не было вообще.
