– Ну, что будем с ним делать, – Саша Безуглов с отвращением смотрит на администратора.
– Убить упрямую тварь, – смеется Лысиков.
– За!!! – соглашаюсь я.
– А как? – спрашивает Куни.
Только что наш администратор профукал нам три концерта. Нет, на Камчатке мы бы плюнули и разъехались по домам, но на гастролях в Куйбышеве это – подляна! У Безуглова от возникшей вдруг идеи глаза загораются, как у беса.
– Мужики, сейчас январь?
– Ну, – подтверждаем мы.
– Сколько градусов за дверями гостиницы?
– Пока за пивом ходил, чуть не околел, – говорю я.
– Так вот,– смеется Сашка, – сделаем из этого мерзавца памятник.
– Как? – обалдеваем мы.
– А так. Выпьем все пиво, разденем этого пролетчика и на морозе всего описаем. Построим в Куйбышеве еще один памятник.
– Какой? – перепуганно спрашивает администратор.
– Ну, наверное, бронзовый, – отвечает Саша.
* * *
Сорок три концерта за десять дней в одном городе. Устали. Да не то слово! Опаздываем на самолет, перебираясь дальше по маршруту, в Караганду. И уже не из–за администратора (хотя пива хватило). Он, Лысиков и я уезжаем в аэропорт на такси. Безуглов и Куни отправляются на прощание смотреть старую Самару. Там–то на одном из древних перекрестков Кунь, который всю жизнь ненавидит ментов, отводит душу. Сперва орал Аркаша, потом правоохранник в рацию, потом Безуглов отмазывал и платил огромный штраф. Улетели.
* * *
– Ребята, вы откуда?
– Из Петропавловска, – стучит за всех зубами Лысиков.
Отправляясь из Куйбышева в Караганду, мы думали, что летим на юг. Поэтому надели кроссовки и сняли зимние шапки.
Новый аэропорт, вещи в багаже, нас никто не встречает. Ой, холодно!!! Стоим с Лешкой "в кишке" (это типа нашего 22–го номера) на задней площадке, нас трясет и поэтому как–то греет. Автобус везет в Темиртау. Обалдевшие от мороза, сидят в обнимку Куни с администратором и Сашка Безуглов, как Дед Мороз, над всей компанией. Вот это колотун!
* * *
– Откуда? – спрашивает нас один из устроителей фестиваля.
– Из Петропавловска, – отвечаем.
– Ваши все в последнем номере, там бирка на двери висит.
– Парни, – говорю я, – в Казахстане тоже Питер есть. Так что нечего смотреть на меня круглыми глазами.
* * *
Региональный Казахстанский фестиваль авторской песни. Народ из Сибири, Урала, Узбекистана. Гости из Москвы и Ленинграда. Все ходят, что–то репетируют. Идет конкурсный концерт. Безуглов с Лысиковым подходят ко мне:
– Серёга, спроси в оргкомитете, можно ли вне конкурса, как гос ти?
– Да кто вы такие? – возмущается оргкомитет. – У нас только лауреаты бывших конкурсов идут как гости. Ваш номер сороковой, ждите.
– Зря они так, – мрачно говорит Лысиков и о чем–то шепчется с Куни. Повернувшись к нам с Сашей, произносит: – Играем камчатский фолк. И администратору: – Грей бубен!
* * *
– ...А сейчас выступает творческое объединение "Еще не вечер" из Петропавловска–Камчатского.
Такое ощущение, что если я сейчас уроню бубен из онемевших от волнения рук и не смогу рявкнуть первую фразу, небо рухнет. Лешка молодец:
– Ийя!!! – кричит.
Я ударяю в бубен. Саша, как птица, машет руками и на полусогнутых бросается в "поротовский" танец. Куни начинает петь.
...После нас объявляют двадцатиминутный перерыв!
* * *
– Мужики, – веселится администратор, – слышал сейчас, как два металлюги спорили, под что вы молотите – под "Битлз" с бубном или "Секс Пистолз" без него.
* * *
Отец русской ковбойской песни пришел после нашего выступления:
– Я же вас предупреждал, – говорит он окончательно сбитому с толку оргкомитету.
– Да откуда ж мы знали? – смотрят те на Баранова.
* * *
Шесть лет не уходил из республики главный приз. Мы его увезли на Камчатку. Он до сих пор валяется где–то у Безуглова. И вообще, как у самого серьезного человека, у Саши хранится весь наш архив.
И сейчас идут разговоры о существовании "Еще не вечера". Отвечаю: "Если мы еще поем, как вы думаете?!"
