МИШТАЛЬ: Альплагерь, подготовка к школе, первый месяц учебы, письмо к Эрнесту – все! В августе дело происходило, в августе, 27-го, где-то, значит. Это все 1963 год... /ищет и находит/. "...Вчера был Шурик – ага! – и я безмерно удивилась этому. Боюсь, теперь уже боюсь приличной оценки событий... это у меня есть, это совсем не достоинство, это, скорей, наоборот! Так вот, если в полутонах, то, пожалуй, будет ближе к истине. Знаю я его визуально уже 2 года. Знаю в общей массе: художничка, Леон, дочь, Шурик, Виля, Вихорев – это музыкальная ударная группа. Три гитары и баян. Это – основа хорошего скального пения. Отношение мое к Шурику было четко отрицательное. Невысокий, плотный... А с оттенком удивления, чудной мужик... Он невысокий, плотный, круглоголовый, маленькие светлые глазки, нос-картошка и полные, вытянутые вперед губы, как будто нарочно вытянутые бантиком, от носа к губам глубокие скорбные морщинки, круглый подбородок с ямочкой, весь он какой-то нечеткий, какой-то мягкий, что ли, да к этому еще прибавить высокий сипловатый голос... Нет, пусть себе живет! Впервые меня заставила присмотреться к нему Муська Федорова. Уж очень трогательная была ее просьба включить его в число четвергов... в число гостей четвергов. Очень я тогда удивилась и сказала: – Ну уж тоже! – А она засмеялась в ответ: – Дурочка! Ты не присмотрелась! – А когда присмотрелась, увидела ярко-голубые, веселые, ласковые глаза, увидела улыбку хорошую. Прислушалась: песня от души идет – интересно и все! Тут как-то перед отъездом шли по улице и встретили его с приятелем, взяли с собой, я как-то даже подосадовала, – очень уж не хотелось мне никем разбавлять тот вечер. Вдруг неожиданно получилось все очень мило. На четверги он не приходил, скромничал – вот и все, пожалуй. Расстались до осени, так, между прочим... Он приехал через неделю после нас, когда мы приехали с гор.
В субботу выехали на природу. Встреча на вокзале была очень радостной. Суббота и воскресенье – мягкая, теплая погода... Была немножко водка, но... водка по поводу открытия "демисезонного сезона" – так называлось это, выезд. Открытие "демисезонного сезона" не очень понравилось, и все равно, все было на очень хорошем уровне...
Тут разговор шел, по-моему, о четверге – да, это собраться мы хотели. Спросили Шурку. Он просто и спокойно сказал: – Конечно! В чем вопрос? Во сколько надо быть? – Вот это разговор! В семь! Хорошо – пришел. Выслушал все мои грандиозные идеи по изготовлению – извините за выражение – "г... на козюли" из старого кухонного стола мебели сына, и взялся за дело. А мне нужно было что-то сделать по дому. Вот это руки! Играючи мастерил из ничего, между прочим! Разговоры говорили, шуточки-прибауточки – хорошо, легко, споро движется дело! Из разговора выясняется: пять лет назад окончил Арктическое училище и уехал на полярную станцию на три года безвыездно – Ухта! Работал аэрологом, геофизиком. Два года назад вернулся и с боем ушел из этой системы. Сейчас он работает на химкомбинате гравером. Увлекается живописью, резьбой по кости, музыкой, поэзией. Разве это не открытие? Все это узнавалось постепенно и каждый раз с этаким интересом. А вчера все воссоединилось. Все разрозненные кусочки мозаики стали на свои места. Тоже мозаика! И получилось очень интересный, милый человек, совсем не рохля. Поздно, перед его уходом, пили крепкий чай. Я долго не могла уснуть – какие-то неясные образы витали в голове, почему-то ужасно захотелось на Алтай, на Телецкое озеро..."
Вот, а теперь здесь еще четверг – это, значит, была запись в августе. А тут уже десятый месяц, это октябрь, да? /просматривает записи/. Что-то перерыла здесь записи – о четвергах вообще не было никаких... кухонные какие-то страсти все больше мешали мне жить...
А! Вот 18-е октября. "...Мне снова грустно и гнусно. Вчера был четверг. Плохо, совсем не то и не так, как думалось. Напрасно разрешила Славке Лейкину водку принести. Ее, эту водку, бойкотировали весьма дружно! Из 8 человек пили трое. Это уже хорошо! Кто был? Милые моему сердцу Вихоревы – чета Вихоревых, – Кирилл, Лейкин с девочкой, Блех и я. И все равно было совсем не так! Пусто и неинтересно, радовал только Валюха – ты ж знаешь, я его могу слушать без конца – только пой! Злил Эрка своей бесцеремонностью, слишком громким голосом, слишком громким смехом, слишком смелыми остротами – все это в паре с Лейкиным, который чуточку "выпендривался" перед девочкой Танечкой. Кирюха сидел серьезный и молчаливый. Да, еще был Иванов Свет с магнитофоном и умненько, без шумихи, записывал. Разошлись поздно, явно пересидели! Все тихонечко расползается... Праздники на носу...
Остановимся... Вот еще один четверг. Это уже одиннадцатый месяц. 1-е ноября – это перед ноябрьскими, перед выходом...
"...Итак, вчерашний четверг – 1963 еще год. Очень мило, очень хорошо. Но не то и не так. Это не учеба, а милое времяпровождение без пользы рано или поздно приведет к концу. Что-то надо потихоньку исподволь менять – не сразу, а так, постепенно! Но для этого необходимо самой отчетливо представлять, куда идти. Нужно собираться и поговорить совсем небольшим составом... Что было вчера? В девять пришел Валерка – студент, занялся Толькой. Следом вошел Лось с Блехой, с девочкой Светочкой. Мобилизовала силы на дрова, а сама помчалась в магазин. Сели за стол около 10 часов, ждали, пока Блех запишет "Суоми" – ноты. Вялый разговор, сухое вино... Оживление вызвал приход Славки и Феликса с перцовкой. Запели дружно, весело. Пришел Сычев и Сачковский. Пели сравнительно мало, говорили о том, о сем, потом читали стихи – это когда все разошлись. Остались Лейкин, Феликс, Блех, девочка Светочка и я. Есть, конечно, но не то, не то – пора собраться малым составом, поговорить, определиться. Состав: Лейкин, Феликс, Лосев, Сычев, Блех, Вихорев, Монастырева, то есть "Кадрик", Шемякин, Тимофеев, Кульчицкий, я, ты... Пора обретать форму! Нельзя все пускать на самотек. Это нужно крепко обдумать и написать. Вот тебе, Эрнест, форма общения с людьми. Идея четвергов как творческое объединение поэтов и поэтов-песенников постепенно обретает четкие формы, представляя собой весьма интересный род общественной деятельности. Я знаю наверняка – если из наших четвергов исключить двух, ничего не делающих, вносящих дух ничегонеделания, пустого времяпровождения, – они обретут смысл, в них вдохнется жизнь. Постепенно, не сразу... Это нужное и интересное дело обрастет людьми. И им станет тесно в нашем доме. Значит, будет кафе. А дом наш останется лишь штабом большого и нужного дела. Вот, чует мое сердце, что "Муленька" наша на старости лет встанет во главе наших четвергов, как старший... партийный руководитель! Как тебе это нравится? По-моему, здесь много чувства юмора... А может быть, писала серьезно – черт его знает! /перелистывает страницы тетради/.
"...Скалы, снова скалы. 9-го вернулись, уставшие, грязные, довольные. Уехали 6-го в 11.35 Петрозаводским поездом человек 20. Вот. Со станции Кузнечное вышли в 4 часа утра. Я боялась ночной дороги из-за темноты и грязи. Была приятно удивлена: чистое небо, луна, хрустальный воздух, снег, белая пленочка на земле – красотища! Дорога подмерзшая, сухая – не ходьба, одно удовольствие! Шли, не торопясь, приноравливаясь к шагу Тольки. Толька молодцом шагал четко и бодро, и ребята – молодцы! Петр, Вилька – как всегда, на высоте. Шеф сначала умчался вперед, потом сообразил – пошли рядом. Шли часа четыре – устала, это точно! И Толька устал, но дошел сам, своим ходом, даже рюкзак не отдал. Я не об этом разговор: шел-пришел-дошел, – это все отошло на другой план, я – о людях всяких разных вокруг меня. Хочется поговорить..."
Нет... сейчас... Я посмотрю, минуточку... Остановите, а? /перелистывает дневник/.
"...Итак, организовалась палатка. Шеф, Пит, я, сын и Люда. Объединяющим началом с палаткой Петра служила я и моя затея малым составом отметить праздник в палатке Шема. То есть, кроме общественной жратвы и питья, был организован личный забор из дома. Это была блестящая идея: 7-е число, да еще четверг – здорово! Состав: Шем, Пит, Валя, Петя, Вихорев, Шурик, я, Люда, Неля, Лида, Нина и я... и снова я? Почему-то так написано!.. На столе: сельдь камчатская – блеск! – спинка – кета камчатская – мм-а! – лимоны, грибочки – прелесть! Мама Шема дала. Томаты в маринаде, кабачки в масле, колбаса плюс три "малыша" и одна "банка" сухонького... Выпили, закусили, поздравили, порадовались... Вихорев взял гитару, Шурик – баян, и понеслась душа в рай, а вместе с ней и палатка, ибо ее вмиг завалили, так как набилось в ней не менее 20-25 человек! Но это уже мелочи жизни! Пели много и долго.
Это было на скалах. Потом приехал Эрнест. После скал. Значит, 17-го числа приехал Эрнест...
"...В субботу был сбор по поводу приезда свердловчан и москвичей. К концу набралось человек 30. Пришел Дод и Володя, Карпов, Горбунов и девочки, Тюля с магнитофоном, Серый, Леон, Вера – это все Парнас. 4 девочки из Свердловска с Катей во главе. А девочки из Свердловска это... как же ее? Лариса поет там, Лариса... Ну, певунья такая – приезжали они тогда. Шем, Пит, Иванов, Виля, Петя, Юра, наконец, Вихорев с "Кадром" и еще одной женщиной – это уже вторым ярусом пошло... Тюля с Людмилой, с супругой. Много, бестолково, не по-четверговски, но цель была достигнута. Гости остались довольны и даже очень, А это – основное! Свердловчане – это земляки нашего стажера, этим летом на Кавказе он был, ребята приехали, и его друга Юрки. Ребята славные, и мне приятно было передать им весточку. Володя-москвич – приятель Дода. В порядке мужики! Нам понравились. И Нинка – молодцом! – она к Володе, так сказать, имела отношение – вкус у нее хороший! Это – ее "керосинщик" на прошлых скалах.
22-го у Вихорева день рождения. Перенесли на субботу 21-е, четверг. Есть мысль создать сюрприз – "Сурприз". Сбор в 8 часов. Состав: Вихорев, Леон, Дод, Володя, Шурик, "Кадр", Нина, Неля, Шемякин, Пит, Лейкин, Феликс, Лосев, Сычев, Иванов, Виля, Петя, Эрик и я – убиться можно – опять 19 человек! А если еще и Городницкий, и Тарутин, то 20! Даже при самом строгом режиме "закрытых дверей" может оказаться еще 2-3 человека. Набегает значительно, а что делать? Понедельник – список дел, вторник – список дел, среда... четверг – день "закрытых дверей", пятница – бассейн, суббота – день рождения у Вихорева, воскресенье – в Кавголово... Ничего так-то! Вот, не могу уснуть,- действие черного кофе, а в голове – четверги... Они обретают форму – пробую изложить. Необходимо, чтобы ничего одно и то же не повторялось. Заранее знать программу следующего четверга. Чтобы каждый четверг был открытием и узнаванием чего-то нового. Во-вторых, это может быть форма:
а/. Встреча с поэтом лично. Уже ждем в гости, значит, в четверг, Тарутина, Горбовского, Городницкого, Казакову Римму – можно? Вполне! Мы еще не слышали Лейкина...
б/. Это может быть в форме литературного чтения новых, где-то кем-то прочитанных, открытых авторов. Чтение новых стихов уже известных авторов. В этом отношении могут помочь и, собственно, возглавить Лейкин, Феликс, Эрнест...
в/. Магнитофонные записи, такие, как выступление самодеятельности Ленпроекта – отличная штука! Необходимо связь с Москвой, с Деминым. Необходим взаимообмен пленками. А для этого нужно иметь записи каждого четверга. Это может взять на себя Сычев, Иванов, Пит, Шем... Вас еще нет, Николай Федорович!
КУРЧЕВ: Сычев меня с Вами познакомил...
МИШТАЛЬ: Ага! "...Прослушивание новых песен. Тут слово Вихореву, Тимофееву Шурику, Лосеву. Исполнители: Леон и компания. Аккомпанимент: Шурик, Дод, Леон, Виля. Тексты песен должны лежать на "Кадре", Нине и мне. Дальше... Связь с Москвой, поговорить с Деминым. Дальше – необходим Устав, что ли. Это, конечно, громко звучит, но порядок проведения четверга должен быть железный. Иначе плохо! Бестолково и тягуче!..
Итак, сбор – в 8.45 до 9.00, а в 9.00 начало, звонок... Опаздывать можно только из института, то есть Нина и Леон. Тишина в студии при исполнении: слушай сам и не мешай другим! Чтобы небыло такого положения: – Лосев поет – слушают все, Вихорев поет – Лосев считает возможным разговаривать. Лейкину надо тоже "клизму вставить" за то же самое и за... за какой-то распив! Спиртное, наверно, бутылками – плохо... А сепаратный распив бутылками – вот как! Ещё одно положение: на столе – сухое вино, вафли или кекс, сахар, кофе, батон, масло, колбаса. Состав определился из вышеизложенного. Повторяю: Вихорев, "Кадр", Дод, Леон, Шурик, Нина, Шем, Пит, Лейкин, Феликс, Лосев, Сычев, Иванов, Виля, Петя, Эрик, я – 18. Плюс 2-3 гостя. Не более 20-ти. Предупредить всех – ни одного человека больше! При желании можно через четверг ныходить в кафе, а еще лучше выбирать другой день, – специально для кафе. Может быть, попеть, почитать стихи... Движение идей – видите! Все очень усложняется с квартирными делами. Они очень запутанные и безрадостные. Отвлекающие, требующие много сил и энергии для их урегулирования... Звучит голос Шурика... Звучит, крутится во мне, как пластинка, не имеющая конца:
О, сосны и ели, поймите меня – Не мог я, поверьте, любить не любя! -2 раза Мне грустно по жизни шагать одному, Мне хочется другу доверить судьбу! 2 раза Тропинок дорожных полна та судьба, Какой же доверить себя до конца? 2 раза Бросаюсь сквозь чащу с тропы на тропу, Бегу, обгоняю свою я мечту... 2 раза Догонишь, обнимешь, а радости нет – Опять, как и прежде, один пустоцвет! 2 раза
"... Всего 4 дня не брала в руки перо, а сколько всего пролетело – навалом! 21-го, четверг – 20 с гаком! – сумбурно, скомкано! Разошлись между двенадцатью и часом. Стало легче... Остались: Петр, Виля, Шурик, Эрнест, Нина... /что за Нина – никак не могу понять/. Шурик с Вилькой завелись – еще часа на 2 пели, пели, слушали Городницкого запись. Улеглись на пол. Я прилегла рядом тихонечко, завернувшись в шубу.”
22-го – пятница – у Лосева. Там ждал Демин. Встреча с Вами /Курчевым Н.Ф./ Записать Шурика и Вихорева... Встреча с Вами – это вставка не из дневника.. Пятница... пятница – это было у нас 22-го. Это было... ноябрь... конец ноября 1963 года – у Лосева, значит...
"...там ждал Демин записать Шурика и Вихорева. Шурик пришел в 6 ко мне, около часа ждали – Валентин не пришел, не позвонил. Сидели тихо. Шурка перебирал струны, напел мелодию без слов и вдруг запел что-то новое, незнакомое и очень красивое... Повтори! Повторил еще раз... Еще повтори! Я тихонечко поцеловала его в щеку и ушла. Хорошо. Вышли в 7 часов – там нас уже ждали. Шурка, уставший, хмурый – не расшевелить! Потом распелся – ничего! Выпили, вышли от Лося, дошли до остановки. Ожидая трамвая, вдруг заговорили. Приоткрылся совсем чуть-чуть и захлопнулся! Трудный мужик, безусловно талантливый мужик этот Шурка! Вот сделала набросок Шуркиной физиономии и сбила себе настроение писать! Удалось схватить характерное. Странно, что это как-то вдруг... А в воскресенье сидели у меня и занимались кто чем хотел. Шурка делал наброски, делал это так увлеченно, что Вихорев и я схватились за карандаши. Но я так и не отважилась сделать ни одного штриха, только сидела, напряженно вглядываясь то в Вальку, то в Шурку – в лица. У них очень характерные лица, особенно у Шурки, и сходство есть. И вот, два дня спустя, на работе, закрыв глаза, я увидела вот так четко, что рискнула взять перо и зарисовать увиденное. Интересно, неужели я снова смогу вернуться к портретным наброскам? Я когда-то увлекалась этим. Пора брать в руки карандаши, пора, Мишталь, пора!
23-го в субботу 50 человек у входа в метро в станцию "Парк Победы". Отправляемся встречать новоселье Осипова и день рождения Вихорева. Дружно, весело, с музыкой, в колонну по три, на удивление прохожих и шоферов, вышагивали мы так, вообще, лихо... стоп, мальчики! У мальчика машина вмерзла – помогите! Детка не может выехать! Раз, два, взяли! Машину вынесли на сухое место и двинулись дальше...
Отдельная квартирка, комната 16 метров, кухня и прочее. Влезли. Плохо! Много дикости, какого-то животного визга при виде пищи и питья – отвратительно! А потом – песни, песни, песни, великолепное звучание контрабаса – единственного предмета в комнате. Ничего! Голый, голый совершенно дом и... в углу контрабас! Голые стены. Сидели на полу и "стол" был на полу. Хорошо стало только тогда, когда все разошлись, разошлась основная масса. Остались: Вихорев, Леон, Шурик, Валя Осипов – вот этот друг его – Валя Осипов, которому посвящена песня "У друга большая беда". Эрнест, три девочки, "Кадр" и я. Еще два мужика, которые... "не в унитаз", в смысле – не в унисон. Правда, Раков потом вошел в ритм. Сидели в тишине и в полутьме, пока не попили чаю. А после чая снова завелись, как после водки, и прошумели до 4-5 утра, постепенно затихая. Прилегли, уснули, часа два сна – и снова на ногах! Часа три добирались до нас... Добрались к четырем. Ели, пили сухонькое и слушали Городницкого. Стихи. Эрка читал. Хорошо, в общем-то, было. Сегодня был в ДДО вечер туристской песни, показывали кинофильм. Среда – волейбол, четверг – вечер Полоскина. Пятница – бассейн. Суббота – в Кавголово. Вот отличная идея! Стоп, все по-порядку!
Вчера вечер был ничего, только нового мы услышали мало. Зато, с точки зрения пользы делу – явный результат: приглашение считать кафе "Восток" придворным – что и требовалось доказать...
Ой, так слушайте! Знаете, что это такое? Это – первый вечер в... не-не-не, не выключайте! Это – первый вечер в кафе "Восток"! И был он... Вот какая интересная штука... – почему только в ЛДО написано? Что за странность? "...Сегодня в ЛДО вечер туристской песни". А-а! А это... все понятно! Это было 23-го, а это – 27-го! Интересно, почему нет, ну нет даты, какого числа был понедельник и что это было? Сейчас посмотрим, сейчас, минуточку... /продолжает читать/.
"...Вот отличная идея! Стоп, все по порядку! Вчера был вечер в кафе – ничего, только нового мы не услышали, мало нового. Зато, с точки зрения пользы делу – явный результат: приглашение считать кафе "Восток" придворным – что и требовалось доказать! 2-го числа будет первый выход в кафе. Завтра – рекогносцировка малым составом: Шемпик, я, Валя, "Кадр", Леон, Эрик, Нина, а 2-го – 14 человек: Леон, Дод, Шурик, Вихорев, "Кадр", Эрик, Нина, я, Шемпик, Лейкин, Феликс, Тарутин, Казакова, Сычев, Лосев, Иванов. Программа: спеть, стихи Лейкина, Тарутина. Это – идея! 5-го – четверг – день Конституции – дома. 12,19,26 – четверги, 28 – суббота – выезд с ответным визитом на Новый год.
Вчера какой-то бойкий мальчуган спел песенку про "Бродяг-туристов" – очень здорово! К концу весь зал подхватил припев. Молодчина! Вот ведь так и надо! Хороши были мальчики – затрудняюсь обозвать их – две гитары, контрабас, аккордеон, ударник и дружные голоса – отлично! Откуда они? "Хаммаршельд" и "Ковбойская" отработано здорово. Лейкину надо было послушать. Хорошо спел Сачковский песню Лейкина "Мой беспечный". Я эту песню не помню совершенно..."
Вот это такие сумбурные записи о первых...
КУРЧЕВ: Этот вечер был в кафе или в зале?
МИШТАЛЬ: Вот, я так и не поняла, потому что "...Вот сегодня вечер в ЛДО" – это было записано 26-го, в ЛДО вечер записано "сегодня" 27-го было записано"... Вот отличная идея" – так! А вот 2-го, 2-го числа... это было, значит, 2-го декабря – был первый выход в четверг. То есть, это самое, в кафе!
КУРЧЕВ: И вот эти мальчики пели в четверг, то есть, в кафе?
МИШТАЛЬ: Наверно! Но это было записано 27-го – про "отличную идею". Мне кажется, что это был вечер именно в ЛДО. Запись об ЛДО вот эта – вот все! Вот и "мальчики пели" и "две гитары", контрабас – это все было в ДЦО, потому что второе будет сейчас следующее...
КУРЧЕВ: /вопрос неразборчив/
МИШТАЛЬ: Да, это только идея о втором. Потому что вот 28-го идет следующая запись. Сейчас посмотрим, что будет дальше. Взять... Тут дальше решается вопрос о лыжной базе в Кавголово. Тоже потом тая к нам Валюха присоединился. В общем, так... непонятно! А вот дальше интересная запись!
"...Мысли ворочаются в голове, лезут бесконечной лентой, не задерживаясь ни на чем. Интересно бы их записать. Но они какие-то неуловимые. Валентин... "Кадр"... кафе... Шемякин... Кавголово... понедельник. Кафе, болото, снова Валентин, снова "Кадр", отдельные слова песен, событий... Все, как на кинопленке – и четкий фон! Смешно, глупо, тяжко, навязчивая идея, забавные сны. Сталкиваюсь с кем-то в дверях: – Тебя ждут! – бегу, какая-то улица, пусто, темно, снег, голоса очень далекие, не разобрать, кто... Вдруг свора собак мчится прямо на меня! Безмолвно покусывают мне ноги. Щенки под ногами – приседаю – рыжий, славный щен! Ух, какой ты чудный! Лай напоминает звук человеческой речи. Безмерно удивлена и обрадована! Сунула щенка за пазуху и помчалась домой. А дома с трудом снимаю с себя маленькую кофточку и уверяю всех, что это – маленький щенок – только он растянулся! И сейчас будет все хорошо!..
Дома дела всякого – с головой! Хорошо бы попасть в бассейн. Завтра суббота – приглашу Шема клеить окна. В воскресенье – в Кавголово по поводу дачи. Понедельник – кафе..."
Вот это как раз тот понедельник 2-го декабря, понедельник, кафе!
"...Пятого – четверг – сбор в 4 часа. Прослушивание пленок. Запись 2 декабря. Сегодня – выход в кафе. Беспокоит меня что-то, тревожит что – трудно сказать! Что-нибудь будет плохо...
9 декабря – не пишу, и писать неохота! Кто, что – на фиг! Все скомкано, смято, ничего не разберешь! А сегодня – понедельник – тем более! Вчера был солнечный, ясный, радостный день. И даже такой день прошел как-то бегом. Новый год – вот-вот! Через два дня. В Москве Химки – не очень реально! Четверги? Четвергов не было два последних раза. 28-го уши в кафе. 5-го – день Конституции – уехали в Кавголово.
12-го, четверг. Похоже, что четверги распадаются. Вихорев, "Кадр" – ушли в подполье. Я их не вижу и не слышу. Впрочем, я их видела в прошлый четверг в Кавголово. Видимо, я здорово скучаю без них. Мне без них много хуже, чем им без меня. Это естественно – с ними очень тепло. Я греюсь в отсветах их счастья. Скучаю без Шурки очень. А тут еще сложнее – тут вообще ничего не понимаю. Очень хочу поездки в Москву, хоть и знаю, что она не состоится. Леон получил квартиру – лижет углы. Постепенно отолстопузивается Дод, точно родил, нянчится. Рублев исчез, не показывается, учится. Шем и Пит инертны. Лейкин учится, сын болен, Сыч работает на два фронта, сохраняя видимость нейтралитета, Лосев – тот весь под Сачковским. А этот мужик умный и с дальним прицелом. Вовка играет на его честолюбии. Иванов – занятный мужик, а занятный мужик – все проще, и к нему не проберешься! Вилька заучился, Петр ехидно ухмыляется – и все тут!
