Вернулся с материка. Захожу в редакцию, и первый, с кем встречаюсь в коридоре, – это Боровков.
– С возвращением.
– Спасибо.
– Как съездил?
– Нормально. На одном из концертов пели твою песню о том, что творится на Камчатке без света и тепла.
– И как? – заинтересованно спрашивает Сергей.
– Сереж, да как и все твои шедевры, принималась “на ура”.
– Ну-у, – смущенно говорит Боровков. – Слушай, надо бы как-то собраться всей компанией, посиделки на прощание устроить.
– Не понял? – Уезжаю я с Камчатки
“Ну вот, – грустно думаю я. – Еще одного камчатская безнадега ухайдокала”.
Словно читая мои мысли, Сергей усмехается:
– Нет, это не то, о чем ты подумал.
– Поговорим?
– Заходи.
Через несколько дней сидим у него в кабинете редактора “АиФ” (камчатское приложение).
– Я им честно сказал, но коллеги ухмыляются, не верят: “Где-то на материке теплое местечко нашел, на повышение пошел и т.п.”
– А на самом деле?
– Да тут стечение семейных обстоятельств и ощущение, что к сорока пяти годам пробуксовывать стал.
– Свежей крови захотелось?
– Именно так, но где буду работать, я, честно, не знаю. Это авантюра чистой воды, но, думаю, она у меня получится.
– Куда именно, в какой город?
– В Питер.
– А почему не в Москву или, еще лучше, собственным корреспондентом куда-нибудь на развитой буржуйский Запад?
– Так я же питерский.
– Предупреждать надо, – смущенно бормочу я.
– Ничего особенного, классический расклад: детство, школа, университет (журфак), женитьба (жена – известный камчатский журналист Ольга Павлова) и в 78-м – Камчатка. Нет, сперва после четвертого курса была практика. Естественно, очень тут понравилось, вот после учебы и вернулись с Олей.
– А где вначале трудился?
– Как где?! Естественно, в “Камчатском комсомольце”! – Боровков вздыхает. – Хорошая была газета, столько талантливых и известных даже за пределами Камчатки журналистов через нее прошло!
– Да через нее, по-моему, всем пришлось пройти. Вроде бы недавно юбилей “не– винно убиенной” справляли?
– Хорошо посидели, – кивает Сергей. – Через четыре года я ушел в “Камчатскую правду”, а в 87-м стал собкором ТАСС на Камчатке. Вот только месяц назад уволился. И еще два года назад возглавил камчатское приложение “АиФ”. Вот тебе и весь мой трудовой расклад. Все?
– Маловато будет. Что ты прибедняешься?
– На ТѴК меня пригласил работать Володя Ефимов. Я ему: “Да ты что, с ума сошел, я и TV – вещи несовместимые. У тебя хватает симпатичных девочек и нестрашных мальчиков, какой из меня ведущий?” Тем не менее, появилась музыкальная программа “От и До”. Четыре года она еженедельно появлялась в про– грамме. Не скромно, но было приятно, когда узнавали на улице и в студию приходило немало писем. Что самое смешное, до сих пор, бывает, останавливают и спрашивают, когда я с этой музыкалкой опять выйду в эфир.
– Не знаю, но сколько я видел, по-моему, больше таких программ, как твоя, не было.
– Пиши так: творчество мое уходит глубоко-глубоко в пучину веков, – веселится Серега. – Свои первые песни я написал в 73-м году.
– От рождества Христова?
– Не ерничай.
– Дык я под впечатлением “пучины веков”.
– Даже записал на магнитофон. Это десять или одиннадцать баллад на стихи Роберта Бернса. Конечно, за далью времен от силы две-три вспомню. Серьезно осознанно стал писать здесь, на Камчатке. Ещё будучи на практике в 77-м году, взял у Вадима Худякова текст и на трофейном пианино в Нижнем Новгороде у будущей жены сочинил “Диверсантов”. Это был единственный раз, когда я написал песню не на гитаре.
– Так ты еще и на клавишах можешь?
– Ха! Это сейчас выпускники музыкальных школ через три года смотрят на рояль, как будто его впервые видят. А в хрущевское время преподаватели так в тебя музыкальную культуру вдалбливали, что я аж через пятнадцать лет, сев за пианино, ощутил себя вчерашним выпускником музыкалки. Потом Худяков подсунул текст, и получилась небезызвестная песня “На Камчатке по полгода”.
– Ну, этот хит в одном из районов на Севере стал утренней побудкой на местном радио.
– Нет, сначала она не пошла. Я ее в медленном “ритм энд блюзе” играл. И только когда заиграл быстро – получила признание. Потом о Камчатке было еще немало песен. Могло быть и больше. Но первое – я не поэт, а второе – толком не обучился игре на гитаре.
– ?
– Лентяй.
– Сереж, а что там за история была с конкурсом на “пожарную” тему?
– К своему юбилею пожарная охрана объявила конкурс на лучшую песню о ней. На такие темы Вадим Худяков сочиняет “либретто” за пять минут левой ногой. Как-то вечером сидели в редакции. Он за пять минут, а я – за пятнадцать музыку набренчал. В этом гимне были еще те сумасшедшие фразы, типа: “В цвете наших машин укрощенное пламя” или “Вот медаль за отвагу на одном из пожарищ”... В пресс-центре пожарной охраны во время юбилея и подвели итоги конкурса. У меня было такое ощущение, что комиссия вообще ничего не прослушивала. Первое место вообще никому не присудили:
– Почему?
– Да потому что ни одного пожарного не заставили бы петь эту дребедень. Второе место присудили Гарри Нелиповичу за кантату для хора мальчиков Большого театра с оркестром.
– А как слушали?
– Оставалось только верить, он им партитуру предоставил. Ну а третье место дали нам. Обошли даже одного из известных камчатских композиторов, который жутко обиделся.
– Сергей, а сейчас что-нибудь новенькое есть?
– Пятая камчатская и фьючерсная песня.
– Фьючерсная – это как?
– Написал здесь, а премьера будет там.
– И о чем, если не секрет?
Боровков выдерживает паузу, глаза смеются:
– Это о том, как мне хорошо сейчас в Питере. Камчатском.
